Но одно она уже знала наверняка: он и в самом деле сын Жерара де Руивьена.
Габриель ворвалась в кабинет, где сидел, прослушивая какую-то запись, ее сосед по квартире.
— Эндрю! Эндрю! Ты представляешь…
Молодой человек оглянулся и снял наушники.
— Ну, что такое? Что стряслось?
— Эта работа… ну, я тебе говорила… вчерашние пробы…
— Да? Ты еще опоздала, прибежала вся встрепанная и нахамила боссу, а он раскритиковал тебя на чем свет стоит…
— Ну да, — нетерпеливо перебила его Габриель. — Ты представляешь, я получила роль!
Эндрю склонил голову набок и улыбнулся. Девяносто девять женщин из ста при виде этой улыбки упали бы к его ногам. Но только не Габи.
— Получила? Этот парень что — рехнулся? Или просто любит преодолевать трудности?
Следовало бы возмутиться, но Габриель прекрасно понимала удивление друга. Она и сама удивлялась… но, честно говоря, удивилась бы куда больше, если бы роли не получила. Она ведь еще тогда почувствовала: Натан выбрал именно ее. Почувствовала даже раньше, чем он успел спросить, как ее зовут.
По хорошему, ей бы надо радоваться, быть на седьмом небе от счастья. Чего еще желать? Разве любая молодая женщина, глядя по телевизору на красоток фотомоделей и актрис, не желает хоть на минутку оказаться на их месте? И контракт она получила весьма выгодный, что немаловажно при нынешнем состоянии ее финансов. И возможность появилась получше узнать Натана Форреста. Провидение на ее стороне!
Но почему-то Габриель совсем не радовалась. На душе кошки скребли. Было во всем происходящем что-то неправильное, как будто она обманом втерлась кому-то в доверие. Собственно, так оно и было: какая из нее актриса? Самозванка, да и только! А еще учитывая тайну письма…
Привыкнув быть всегда честной с собой, Габриель постаралась разобраться в том, что же ее так смущает. Страх, что она взялась не за свое дело? Боязнь разоблачения и позора? А может быть… может быть, все из-за того, что Натан Форрест вызвал в ней чувства, не имеющие никакого отношения к цели ее визита? В том, что он волновал и притягивал ее так, как не волновал и не притягивал еще ни один мужчина? И это само по себе было весьма зловещим признаком. По своему не столько обширному, сколько печальному любовному опыту молодая женщина знала: известная фраза «женщины любят мерзавцев» относится к ней целиком и полностью.
А раз ей нравятся мерзавцы, то вполне вероятно, что и Натан Форрест из их числа…
Помнится, вскоре после своей свадьбы Делия, беседуя с сестрой о ее неудачной личной жизни, высказала интересное соображение.
— Ты только погляди, кто тебя привлекает, — сказала она. — У них всех есть нечто общее: они, как правило, хороши собой и на первый взгляд крайне романтичны. Во всяком случае, на словах. Вспомни, сколько раз ты покупалась на красивые байки! Ты просто ищешь романтики, но ее в наши дни и в наших условиях трудно найти. Какая жалость, что у Жерара нет младшего брата, или племянника, или взрослого сына…
— Брось молоть чепуху! — запротестовала тогда Габриель, но Делия продолжала со смехом твердить, что близкий родственник Жерара непременно составил бы счастье Габи, если бы, конечно, пошел в Жерара и внешностью, и характером.
Потом Габриель, разумеется, напрочь забыла об этом глупом разговоре и вспомнила только сейчас. Ах, знала бы Делия, как странно аукнутся ее беспечные слова! Да, судьба порой любит шутить над людьми…
На следующей неделе она должны будет выйти на съемочную площадку и, не имея ни малейшего представления о работе, сделать так, чтобы никто даже не усомнился в ее профессионализме. Более того, она снова увидит этого человека. Этого мужчину, который успел произвести на нее такое сильное впечатление.
При одном воспоминании о его пронзительно-серых глазах Габриель бросило в дрожь. А вдруг он снова посмотрит на нее так же пристально и испытующе, вдруг заглянет ей прямо в душу — и прочтет там всю правду? О том, какова эта правда, Габриель предпочитала не думать…
— Габи! — услышала она словно издалека голос Эндрю.
— Что? — Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к действительности.
— Да что с тобой творится в последнее время? — Эндрю участливо смотрел на нее. — Ты бледна как смерть.
— Правда? — Молодая женщина растерянно коснулась своей щеки. Так и есть — холодная-прехолодная. — Съемки начнутся уже на следующей неделе, — беспомощно прошептала она.
Эндрю нахмурился.
— Ты заполучила умопомрачительный контракт. Ну и что, что ты не актриса? Пробовать себя на новом поприще — это же так интересно! Впору петь, плясать и откупоривать шампанское. А ты сидишь здесь с убитым видом, как будто тебе не на съемки идти, а на гильотину.
Габриель заставила себя встряхнуться.
— Ты совершенно прав, — улыбнулась она. — Ну что, гуляем? Не сходить ли нам по этому поводу в какой-нибудь ресторанчик? Или, наоборот, закажем пиццу на дом, поставим твою последнюю пластинку и проведем вечер в ленивой праздности?
Певец демонстративно передернул плечами.
— Нет уж, поставим что-нибудь другое. Я от своих песен и на сцене устаю. А вот пицца на дом — это идея. У меня как раз где-то завалялась бутылочка кьянти.
Стирая с лица мыльную пену, Натан рассеянно глядел на свое отражение в зеркале. Что-то в последнее время жить стало удивительно скучно. Предсказуемо. Жизнь превратилась в последовательность логически выверенных шагов, как будто решаешь математическую задачу. И даже все «неизвестные» уже не приносят ничего по-настоящему нового, алгоритмы-то разработаны практически на любые неожиданности, так что и неожиданностей никаких не возникает.
Раньше все было иначе. Раньше перед Натаном стояли цели, каждая из которых знаменовала собой новый этап в его жизни, достижение каждой из которых выводило его на новый уровень, что-то меняло не только количественно, но и качественно. Если подумать, то по сравнению с первыми этапами — вылезти из того болота, в котором прошло его детство, получить образование и открыть свое дело — все нынешние достижения просто-напросто меркнут. Недаром же говорят: деньги к деньгам. Теперь уже достигнутое Натаном положение во многом работало на него: так едет тяжеловесная махина, раскрутить которую трудно, зато, когда она уже набрала обороты, не остановишь.
Нет, конечно, и сейчас еще случаются трудности, возникают проблемы, но по большому счету все они выеденного яйца не стоят. А все остальное рутина и неизбежно связанная с ней скука.
Возможно, именно поэтому он и дожил до тридцати лет, так и не обзаведясь семьей. Вообще-то самому себе — и тем немногочисленным друзьям, которые решались задать ему этот вопрос, — Натан объяснял, что ему просто-напросто было не до нежных чувств, не до поиска спутницы жизни. Слишком уж много усилий пришлось потратить на то, чтобы взобраться на ту высоту, которую он достиг.
