было бы трудно, даже если бы я мог думать о сексе. Но Майя сделала это невозможным.
Ей доставляло удовольствие дразнить меня: она носила самую сексуальную одежду, а иногда вообще была без одежды; прижимая своё упругое сочное тело к моему; давая мне вспышки её обнаженной киски; лаская мои яйца; поглаживала соски; всё, что могло бы меня возбудить и расстроить.
И её слова: я был её «хорошим маленьким мальчиком» или её «маленькой сучкой», в зависимости от того, в каком настроении она была.
И пока меня держали в постоянном целомудрии, она могла кончать, когда захочет.
Иногда она позволяла мне лежать на кровати и нежно лизать её, пока она лежала надо мной.
Иногда она безжалостно использовала моё лицо, удобно сидя в кресле, а я становился на колени под ней. Когда она кончала, прижимая свою влажную киску обратно к моему лицу, мажа меня своим соком и небрежно отталкивая меня, когда она насыщалась.
В других случаях она стояла надо мной на коленях, пока я лежал ничком на кровати, погружая свою пизду на мои губы и язык, не обращая внимания на мой дискомфорт.
Это был явно обоюдоострый меч. Я любил её киску. И мне нравилось обслуживать её таким образом, даже когда она была со мной груба. Но мой член бушевал внутри металлической клетки, отчаянно пытаясь освободиться, но не находя его.
Дважды в течение первой недели она снова ставила меня на колени за мелкие нарушения, краснела моя задница и заставляла задыхаться и стонать от возбуждения и унижения, когда она случайно брала книгу, или требовала, чтобы я напал на неё и довел до оргазма.
С каждым днем моё подчинение увеличивалось. Я бросился выполнять её приказания, изо всех сил стараясь предугадать любую её прихоть. Я ловил себя на том, что покупаю ей подарки, приношу ей кофе в постель, наливаю ей ванну и умоляю сделать ей массаж ног.
Я был совершенно другим человеком; что-то во мне изменилось. И я не знал, нахожусь ли я в раю или в аду. Несколько раз я задавался вопросом, стоит ли использовать стоп-слово и прекратить игру; или просто сломать замок на устройстве и снова стать свободным.
Но я никогда этого не делал. Что-то остановило меня. И я не уверен, что именно.
К концу второй недели я не выдержал и оказался у её ног, умоляя её.
Она стояла надо мной и бесстрастно смотрела на меня сверху вниз.
— Тебе нужна порка? — спросила она.
— Нет. Пожалуйста, Майя. Нет.
Порка не принесла мне ничего, кроме возбуждения без шанса на облегчение — я еще не нашел возможности кончить, находясь внутри клетки.
— А что? — спросила она с раздражением, глядя на моё дрожащее тело, плоть моего пульсирующего члена выпирала сквозь промежутки между прутьями моей клетки.
На ней была короткая юбка, и с моего положения у её ног я мог видеть, что она без трусиков: её прекрасная гладкая киска.
— Пожалуйста, можно мне испытать оргазм? — умолял я. — Пожалуйста, это всего лишь две недели.
Она нахмурилась.
— Но ты знаешь, что дело было не в этом, детка, — ответила она.
Как я мог её убедить?
— Я тебя лизну, — в отчаянии сказал я. — Действительно хорошо. Я обещаю.
— Ты всё равно это сделаешь, — сухо ответила она. — Как только перестанешь хныкать. И если ты не сделаешь это по-настоящему хорошо, ты ляжешь мне на колени.
Я вздрогнул от восторга и ужаса от такой перспективы. Чистое безответное возбуждение ломало меня.
Её нахмуренный лоб разгладился, когда она, казалось, пожалела меня.
— Вот что я тебе скажу, — сказала она. — Может быть, мы могли бы пошалить позже.
— Спасибо, спасибо, — обнаружил я себя нараспев.
Я уже представлял, как скользну в её скользкое тепло.
— Подожди, — сказала она. — Ты еще не слышал условий.
— Что угодно, — сказал я.
Честно говоря, я не мог себе представить, чтобы она могла попросить меня о чем-то, что не стоило бы трахнуть мою прекрасную жену. Теперь я почти чувствовал её, извивающуюся подо мной, когда я глубоко погрузился в неё, и она мяукала от восторга.
— Шшш, — сказала она, приседая так, чтобы её лицо было на одном уровне с моим. — Итак, — сказала она. — Тебе понравилась игра, детка?
— Я… я… я…
Я хотел сказать:
«Нет. Нет, не понравилась». Я имею в виду, какому мужчине понравится, когда его жена хранит целомудрие и обращается с ним подобным образом? Но что-то в этом было. Что-то о том, как это меня изменило. Горько-сладкое, разочарование; и восхитительное унижение. Я знал, что ответ действительно был «Да», но не мог выдавить из себя слова.
Я опустил взгляд, чтобы она не увидела правду в моих глазах.
Она поднесла руку к моему подбородку, чтобы поднять его, так что я еще раз встретился с ней взглядом.
— Я задала тебе вопрос, Крис, — тихо сказала она.
Слова прозвучали дрожащим голосом.
— Да.
— Я так и думала, — спокойно ответила она. — Тебе нравится быть моей маленькой сучкой, не так ли?
И снова пришли слова.
— Да.
— И тебе нравится твоя маленькая клетка, правда?
Во мне не осталось бунта. Только правда.
— Да, Майя, — сказал я, мой голос ломался и дрожал.
— Хороший мальчик, — мягко сказала она. — Теперь осталось всего два дня…
Моё тело начало дрожать от перспективы еще двух дней. Я не смог этого сделать. Я не мог.
— Пожалуйста, — всхлипнул я.
— Шшш, — сказала она еще раз, прежде чем продолжить. — Но если ты действительно не можешь ждать, ты можешь выйти сегодня вечером.
Меня трясло и кружило голову от этой перспективы.
— Но после этого тебе придется сразу же вернуться в клетку.
Моё лицо застыло при этой перспективе.
— На последние два дня, — спросил я с надеждой.
— Нет, глупый, — сказала она. — Долгое время…. Или более короткий срок. Тебе решать.
