Ловлю себя на том, что мысленно вновь вернулся к Ворониной. Вспоминаю, какой она была у меня в кабинете сегодня утром: сдержанная, но бескомпромиссная, взволнованная, но отважная, поверженая, но не сломленная.
Бросаю взгляд на часы - почти двенадцать, интересно, она уже спит? Плакала, наверное. Видел слезы в ее глазах, когда она уходила, но при мне она не позволила им пролиться. Что бы там ни говорил мне отец, сопротивляется она не для вида. Она действительно не хочет выходить замуж. Чем же ее папаша припугнул, что она не может отказаться? Содержания лишить?
Уже дома я долго лежу без сна. Какое-то смутное ощущение неправильности происходящего не дает мне забыться, поэтому, едва я прихожу в офис следующим утром, сразу иду в кабинет отца, полный решимости все исправить.
- Пап, я знаю, что так не делается, и что я дал тебе слово, но жениться я не могу. На дочери Воронина не могу, - говорю откровенно.
Отец хмурится. Он встает со своего кресла и, заложив руки за спину, начинает неспешно расхаживать по кабинету.
- Позволь старику поинтересоваться, в чем причина?
- Я думал, что у нас с ней полюбовная бизнес-сделка, но это не так. Не для вида она ломается, пап, - добавляю я прежде, чем он успевает возразить. - Насильно замуж я ее точно не потащу даже ради места председателя. Мы же не в средневековье живем.
Отец бросает на меня задумчивый взгляд, под которым я чувствую себя нашкодившим пацаном.
- Проняла тебя девица, а?
- Не в этом дело.
- Я знаю, что она вчера приходила, - замечает он. - Слушай, Макс, если ты включил сейчас порядочность, скажу тебе так: у ее отца ситуация такая, что он продаст дочку с потрохами первому, кто предложит ему бабки.
- Что ты имеешь ввиду? - настороженно уточняю я.
- Именно то, что я сказал. Он не дурак, понимает, что девчонка - его главная ценность и гарантия того, что он и дальше может жить на широкую ногу.
- Ты знаешь, что его разорило? - спрашиваю я, испытывая неожиданную злость на Владислава Воронина.
- Это закрытая информация, но говорят, он игрок. У него жена разбилась в автокатастрофе около года назад. С катушек слетел - вот и вся история, - отец хмурит брови. - Но за нас он уже словечко замолвил. У меня завтра встреча с шишками из Министерства по поводу разработки нового месторождения на севере.
Теперь уже моя очередь хмуриться. Не разобрался в ситуации - надавал обещаний, которые не в состоянии сдержать. Разве этому меня отец учил?
- Пап, давай девушку из этой цепочки выключим? Не дело это. Без места председателя я обойдусь. А денег ты Воронину можешь и так отгрузить за помощь.
- Так, - говорит отец строго. - Повышение ты заслужил. И документы на твой перевод у меня на столе лежат подписанные. Если бы не эта история, я бы все равно это сделал в самое ближайшее время. С девушкой - как знаешь. Партия она действительно неплохая - красивая, образованная, да и понравилась тебе, не отрицай. Но заставлять тебя на ней жениться я не буду. Воронин, скорее всего, будет права качать, свадьба была его условием, но я с этим разберусь. Не удивляйся только, если через месяц-другой увидишь девчонку с каким-нибудь стариком-толстосумом.
На мгновение я замираю, слишком ярко представляя испуганную Владу в постели с безымянным пузатым хером, и тошнота к горлу подкатывает. Это не должно меня касаться, но почему-то касается.
- Ладно, - со вздохом говорю я, ощущая на себе тяжесть ответственности за принятое решение.
- Что ладно?
- В силе наша договоренность, - поясняю я. - Только, знаешь что, пап, вы к нам не лезьте. И Воронину скажи, или лучше я сам с ним потолкую. С Владой у меня все будет на моих условиях. Свадьба и все остальное. Если мы оставляем все в силе, то как только мы поженимся - она моя. И если я решу через месяц развестись и отпустить ее - это наше с ней дело.
Отец протягивает мне руку, и я принимаю ее, закрепляя нашу новую договоренность.
- Через месяц поговорим, - он вдруг усмехается. - Подобный альтруизм не в твоём духе. Ты ее не отпустишь.
Глава 8
Где-то безжалостно воет сирена. Отрываю от подушки лицо, опухшее от двухдневного марафона слез, и растерянно смотрю по сторонам. Сирена не умолкает, и я вдруг понимаю, что это не тревога - просто кто-то без остановки жмет на звонок у входной двери.
Медленно принимаю вертикальное положение и спускаю босые ноги на пол. В окна льется солнечный свет, от которого хочется зажмурится, голова словно чугунная, а по телевизору, который работал всю ночь, идет ненавистная телепрограмма про здоровье.
Звонок прекращает трезвонить, но лишь на мгновение. Еще до того, как я успеваю вздохнуть с облегчением, трель возобновляется с новой силой. Первый мой порыв - спрятать голову под подушку и притвориться, что меня нет. Но, судя по уже проявленной настойчивости, кто бы ни был там за дверью - так просто он не уйдет.
Отдираю себя от кровати и на нетвердых ногах иду в прихожую, где предусмотрительно заглядываю в глазок. Увидев в нем обеспокоенное лицо моей лучшей подруги, отщелкиваю замок и распахиваю дверь.
- Так, так, - Варя осматривает меня критичным взглядом с ног до головы и маленьким сладко пахнущим торнадо врывается в квартиру. - Два дня до тебя дозвониться не могу. Только не говори мне, что у Фролова новая пассия, а ты, как обычно, оплакиваешь свою уходящую молодость?
- И тебе привет, - огрызаюсь я.
Костю Фролова Варя не выносит, для меня это не секрет, а над моей безответной влюбленностью лишь посмеивается. Жаль только, сейчас она не права, ведь от мира я прячусь совсем по другой причине.
- Я угадала? - невинно хлопая глазами, спрашивает подруга, прикладываясь гладкой щекой к моей щеке.
- Не угадала, - закрыв за ней дверь, я прохожу в гостиную и плюхаюсь на диван.
- Тогда что стряслось? - Варя пытливо глядит на меня своими золотисто-карими глазами, в которых отчетливо читается беспокойство. - Мама?
Я мотаю головой.
- Что тогда? И не говори, что ничего - выглядишь ты отвратительно.
Мой желудок спазматически сжимается, а вместо ответа я просто хлопаю рукой по подушке дивана, приглашая подругу присесть. Даже не представляю, с чего начать и как объяснить Варе все, что со мной случилось за последнюю неделю, но поговорить с кем-то мне необходимо. Если я продолжу держать все в себе, то просто сойду с ума.
- Ты меня пугаешь. Влада, ты же знаешь, что я всегда готова прийти на помощь? Что бы там ни было... - серьезно говорит подруга, усаживаясь рядом.
Киваю, чувствуя, как слезы снова застилают глаза. Тревога в глазах подруги не оставляет мне шанс сохранить хотя бы видимое спокойствие.
- Отец хочет, чтобы я вышла замуж, - говорю сипло.
- Чего? - от потрясения голос Вари понижается до шепота.
- Он разорился, - сама удивляюсь, насколько спокойно и безжизненно способна озвучить эту чудовищную правду. - И хочет, чтобы семья мужа, которого он мне выбрал, заплатила по его счетам.
- Ты уверена, что правильно его поняла? - недоверчиво уточняет подруга. - Это же... Немыслимо.
- Я поняла его правильно.
Варя издает звук, похожий одновременно на стон и на вздох, берет мою руку и крепко сжимает ладонь в знак поддержки.
- Ты же можешь этого не делать, правда? - в ее голосе шок, но еще надежда. - Недостатка в работе у тебя нет. Без денег отца спокойно проживешь.
- Не могу.
Произнести это непросто - теперь вся безвыходность ситуации ощущается окончательной и бесповоротной. А я ведь действительно не могу. Мои плечи начинают подрагивать, а из груди рвется глухое рыдание. Варя хватает меня в объятия и прижимает голову к себе.
- Отец сказал, что из-за проблем с деньгами, несколько месяцев не платил за содержание мамы в клинике и образовались огромные долги, - бормочу я сбивчиво. - Я рассчитывала, что смогу покрыть их из своих сбережений. Ездила вчера к главврачу и попросила счета. Там больше семи миллионов, Варь, плюс еще оплата за новый месяц! Можешь представить?
