Ознакомительная версия.
В номере все осталось по-прежнему, и на какую-то долю секунды Серене показалось, что за окном снова лето, и они пришли сюда, чтобы в очередной раз насладиться пьянящим ароматом свободы и друг другом.
Как же она его тогда любила… И верила, что он тот самый мужчина, уготовленный ей самой судьбой…
– Это все? Один чемоданчик?
Вопрос вернул ее к действительности.
– Я же уже сказала, что прилетела просто потому, что считала правильным сообщить тебе эту новость лицом к лицу, и не собиралась здесь задерживаться. Да и незачем мне было оставаться, после того как ты ясно дал понять, как относишься к отцовству.
– Неправда, ничего такого я не говорил.
Никос опасно прищурился, и Серена сразу же поняла, что задела за живое.
– Осознав, что после той ночи ты можешь стать отцом, ты пришел в ужас. И не пытайся этого отрицать.
– Неправда. И ты это и сама отлично знаешь.
Никос придвинулся еще ближе, и ее сердце сразу же бешено забилось, словно целый табун диких лошадей.
– Знаю? – выплюнула она, надеясь, что он не понимает, как сильно на нее действует. И этот густой низкий голос… Но как бы там ни было, нужно держать себя в руках.
– А оно ведь никуда не исчезло, верно? То притяжение, что неудержимо тянуло нас друг к другу. В этом номере, в этой постели, ночь за ночью.
Буквально утопая в голубых глазах, Серена вспомнила их первую ночь, когда Никос без конца ее целовал, дразня и лаская. И тогда она точно знала, что хочет до конца отдаться этому мужчине, и готова была на все, лишь бы он догадался, как сильно она его любит.
Тогда она сразу же поняла, что между ними возникло нечто особенное, нечто такое, что, возможно, ей больше ни разу не доведется испытать. А теперь она снова смотрела в глаза этому же человеку, но на сердце давила неподъемная тяжесть. Потому что для него в той связи не было ничего особенного. Обычный курортный роман, о котором потом и вспоминать незачем.
Отступив, она повернулась и невидящим взглядом уставилась в окно, за которым темные волны лизали едва различимый в ночи берег. Все это – наследие ее ребенка, но если она сейчас уйдет, он, возможно, вообще никогда его не увидит. Разве можно остаться, если она не нужна Никосу? Да и что бы он сейчас ни говорил, сам ребенок ему тоже не нужен.
– Серена…
Он подошел так близко, что она буквально чувствовала жар его тела. Старательно выкинув из головы несбыточные мечты о том, что могло бы быть, но никогда не будет, она почувствовала, как он положил руки ей на плечи, и, словно завороженная, медленно обернулась и посмотрела прямо в потемневшие от желания глаза.
Спасаясь от наваждения, Серена смежила веки, но, почувствовав, как по губам едва уловимо скользнули его губы, резко отстранилась.
– Даже не думай, что и на этот раз сумеешь соблазнить меня поцелуями.
– Чтобы добиться желаемого, поцелуи мне совсем не нужны.
Шагнув вперед, Никос буквально прижал ее к стене, но Серена все равно продолжала упрямо смотреть ему в глаза.
– И чего же ты в итоге все-таки хочешь?
– Чтобы ты поехала со мной в Афины.
Холодные жесткие слова, лишь слегка смягченные акцентом, что сразу же показалось ей чертовски сексуальным.
– Этого не будет.
– Тогда почему ты здесь?
– Я прилетела сказать рыбаку, что он скоро станет отцом, – объявила она, вздергивая подбородок, – и что если он захочет, то всегда сможет увидеться со своим ребенком. Только этот рыбак – не ты.
Она в стотысячный раз вспомнила ту ночь на пляже, когда они любили друг друга, совершенно забыв о контрацепции, и, сами того не заметив, зародили новую жизнь, что пока еще только созревала внутри ее. И судьба этой жизни зависит от того решения, что ей сейчас необходимо принять.
– Вот и хорошо, потому что я могу обеспечить тебя всем необходимым. Но для этого тебе придется выйти за меня замуж. Я не потерплю, чтобы мой ребенок был незаконнорожденным.
– Ты правда думаешь, что можешь всем распоряжаться? Вот только силой притащить меня к алтарю у тебя все равно не получится.
Разозлившись еще больше, она подошла к двери и широко ее распахнула, надеясь, что Никос наконец-то уйдет, но ее надежды в очередной раз оказались тщетными.
Никос изо всех сил старался подавить рвущийся наружу гнев. Неужели она всерьез думает, что может так запросто вычеркнуть его из жизни ребенка? Да. Он действительно никогда не собирался становиться отцом, но раз уж все так сложилось, он ни за что не отвернется от ребенка.
И теперь он окончательно убедился, что знает, что нужно делать. Серена станет его женой. По собственному желанию.
– Ты станешь моей женой. Ребенок, которого ты носишь, – мой наследник, и я не позволю нас разлучить.
Но в ответ она лишь молча стояла у открытой двери, всем своим видом демонстрируя враждебность.
– И как же ты это сделаешь? Насильно заставишь меня за тебя выйти?
– Просто сделаю такое предложение, перед которым ты не сможешь устоять. – Никос уже давно привык подавлять совет директоров, единолично принимая все важные решения, но бороться с женщиной, которую он до сих пор хотел… Совершенно непривычно и странно.
– У тебя нет ничего из того, что мне нужно.
– Если ребенок действительно мой… – начал он, но, услышав удивленный вдох, замолчал.
– Да как ты смеешь в этом сомневаться?
– А почему бы и нет? У меня же нет никаких доказательств.
Так резко развернувшись, что Никос даже испугался, что она упадет, Серена потянулась за сумочкой и вытащила маленькую черно-белую фотографию.
– Держи. – Она протянула ему снимок. – Вот тебе доказательство. Здесь видно, что сроки подходят для той ночи на пляже.
– Ладно, для начала сойдет, но потом я все же хочу, чтобы тебя обследовал греческий врач.
Неужели она считает его дураком, готовым поверить во все это на слово?
Доводилось ему встречать мужчин, которых обманом заставили растить чужих детей. От собственного ребенка он никогда не отвернется, но сперва он должен убедиться, что это действительно его ребенок.
Но не успел он еще додумать эту мысль, как сразу же понял, что это действительно его ребенок. В ту первую ночь она была девственницей, и Никос до сих пор помнил, что почувствовал, когда это осознал. Тогда он громко выругался, но сразу же взял себя в руки и постарался доставить ей столько же удовольствия, сколько испытал сам. А теперь он чувствовал лишь вину, что вообще об этом заговорил.
– Это лишнее. В Англии меня уже обследовали.
Никос снова посмотрел на снимок. Еще раз пробежав глазами цифры, он полностью сосредоточился на расплывчатом силуэте, чувствуя в груди какой-то непривычный комок напряжения, словно с детства знакомое море вокруг острова разом заледенело.
Ознакомительная версия.
