Он и раньше считал, что, если хочешь воспитать полезного субъекта, будь то собака, ребенок или подчиненный, без «кнута» нельзя. Сегодня он решил не спешить со сменой помощницы, ведь это означало поменять одну бестолковую девчонку па другую. Надо всего лишь попробовать обтесать эту.
— Вот пока ваш кофе с кардамоном, мистер Барлоу, — услужливо подала София, — а в духовке еще настаивается каша из пяти злаков: риса, овса, ячменя, пшеницы и ржи. Придется немного подождать.
— Говоря о завтраке, я имел в виду только тосты и кофе. Обычно я именно так и завтракаю.
— Просто прежде о вас некому было позаботиться, мистер Барлоу, — подкупающе нежно проговорила София.
— Просто мне некогда рассиживаться… Меня ждет работа, мисс Гейбл, — почему-то смутился он, спрятав глаза за газетой.
София Гейбл, трудолюбивая помощница Грея Барлоу, мыла и скребла. Это занятие она любила не меньше, чем стряпню, потому что легко представляла себя Золушкой, которая вот-вот превратится в прекрасную принцессу. Сразу после уборки на кухне девушка, не получив иных поручений от босса, принялась за уборку комнаты хозяина и его ванной.
Не найдя свою помощницу на первом этаже, Грей Барлоу вынужден был на костылях взобраться на второй этаж и, застав ее за неистовой чисткой кафельных поверхностей, проговорил:
— Перепечатайте это срочно! — И, подумав, мужчина добавил еще одно слово: — Пожалуйста.
София сняла резиновые перчатки, перекинула их через край пластикового ведерка с моющим средством, помыла и промокнула руки привычными движениями, вытерла ладошки о передник и спросила, принимая из его рук документ с поправками:
— Во сколько вы планируете прерваться сегодня на физиопроцедуры?
— В десять, — ответил он. — Когда распечатаете этот документ со всеми внесенными в него изменениями, загляните в Интернет и поищите для меня информацию по следующим вопросам… — он передал ей набросанный карандашом перечень.
София Гейбл пробежалась взглядом по обоим листочкам и подавила каждый возникший по ходу чтения вопрос, лишь кивнув боссу в знак согласия.
Грей удалился, а она отправилась в кабинет и заняла место за рабочим столом с намерением безукоризненно выполнить каждое его поручение…
Остаток времени до физиопроцедур Грей провел, разговаривая по телефону. В конце концов он ужасно разнервничался и буквально кричал в трубку непонятные слова:
— Проект «Сигнальная бухта» предполагался как уникальный и категорически отличный от всего, что моей корпорации приходилось делать прежде. Вы знали это! На стадии переговоров мы с вами обсудили нюансы, с которыми предстояло столкнуться. Вы поручились, что всесторонне исследуете проблему и предоставите ее решение в форме готового проекта. То, что я имею сейчас за вашей подписью, меня категорически не устраивает. Тот же самый продукт я мог получить и от собственного проектного бюро. Но я прибег к вашим услугам, поскольку вы заявляете себя экспертами в данной области.
Затем последовало напряженное молчание.
София взволнованно ждала, что будет дальше.
— Мое мнение: эта работа не выдерживает никакой критики. Я не первый день в строительстве и сумею отличить скрупулезный проект от халтуры. Я обязался заплатить за этот проект немалые деньги. Условием договора предусматривалась совершенно иная, куда более высокая, степень проработки деталей. Моя финансовая служба воздержится от перечисления на ваш счет оставшейся по договору суммы, пока проект не будет переработан в соответствии с моими требованиями… Нет, уважаемый, я не шучу! Мне, знаете ли, совершенно не до шуток. И мое слово окончательно. Это следует понимать. И никакие просьбы на меня не подействуют… Выполните свое дело так, как того требует контракт, тогда и поговорим, — завершил Грей Барлоу и бросил трубку.
Он подошел к столу, за которым трудилась София, и так же раздраженно, как только что разговаривал по телефону, обратился к ней:
— Где тот документ, в который я просил внести коррективы?
София протянула отпечатанный на принтере текст. Грей прочел его дважды, делая длительные перерывы на размышление, затем велел:
— Пошлите по этому факсу! — Он передал ей визитную карточку контрагента.
Затем последовала целая лавина телефонных звонков. С кем бы Грей ни разговаривал, он был подобен Зевсу-громовержцу. Но его это, похоже, нисколько не утомляло. София даже подумала, что он не желал разговаривать накануне со всеми этими абонентами именно по той простой причине, что был как-то уж слишком благорасположен. А теперь, достигнув нужной эмоциональной кондиции, спешил обзвонить всех, включая и троих мачех.
— У тебя весьма щедрое содержание, Линна, — сурово проговорил он. — И мы оговаривали, как ты должна им распоряжаться… Я понимаю, что у тебя возникли сложности. Это всегда неприятно, когда оканчиваются деньги на счете. Но кто же тебя заставлял бездумно их растрачивать на все это барахло? Нет-нет, даже и не пытайся меня заболтать. Передо мной лежит распечатка с банковского счета. Я не вижу в перечне купленного тобою ничего, на что стоило бы тратить такие суммы. И я устал твердить одно и то же. Линна, мне казалось, мы все уже прояснили относительно твоего содержания. Деньги будут перечислены ровно в тот срок, какой был оговорен изначально. Ни днем позже, но и не ранее. Всего тебе доброго, Линна, — не смягчая гневного тона, попрощался он и положил трубку.
— Но у вас нет распечатки счета, — робко проговорила София, когда его разговор с одной из мачех окончился.
— Она мне и не нужна. Я и так могу догадаться, на что эта кутила тратит деньги своего ежемесячного содержания. Да и все они одинаковые. Отец, когда оставлял одну жену, чтобы связаться с другой, задабривал их деньгами. Мне же теперь приходится отвечать по условиям его завещания как душеприказчику, как будто у меня других дел нет! Если этих дамочек не держать в напряжении, то они быстро садятся на шею. Почему-то все как одна уверены, что меня можно очаровать с такой же легкостью, с какой они очаровали моего отца.
— Три мачехи — это очень необычно. У меня с сестрами общая мать. Но она бросила нас всех, исчезнув с моим отцом… Я тогда училась в средних классах. Судя по всему, тяги к материнству у нее никогда не было. Она и дома-то почти не бывала. Я с большим трудом вспоминаю маму, хотя была достаточно взрослой, когда она уехала, — доверительно сообщила София Гейбл. — Меня воспитали старшие сестры Белла и Крисси.
— Я тоже плохо помню свою маму, — неожиданно разоткровенничался Грей. — Мне только исполнилось пять, когда ее не стало. Она была первой женой моего отца. После этого он женился еще трижды. Всякий раз скоропалительно, и всякий раз очень ненадолго. Я помню лишь, что моя мама была ласковой женщиной. Думаю, мне нельзя считать свое детство тяжелым… Хотя бы в сравнении с вашей ситуацией, — мирно произнес он. Его гневливость словно рукой сняло.
