Маделин отдавала Винсенту должное — он пытался убедить Кендейс в том, что она не должна связывать свою жизнь с мужчиной, тело которого навсегда обезображено шрамами. Но невесту это нисколько не волновало. Любовь слепа.
Передав служащей кредитку, Кендейс снова обратилась к Маделин.
— Тот факт, что ты встречалась с Майком целый год до помолвки и шесть лет не торопила его со свадьбой, говорит о твоем нежелании связывать себя с ним до конца жизни.
Очень верно. Маделин раздражало, когда другие замечали то, чего не видела она.
— Когда ты стала психологом? Я думала, ты медсестра.
Кендейс пожала плечами.
— Медсестра. Психолог. В ожоговом отделении это зачастую одно и то же. Но чтобы понять, как плохо с тобой обращался Майк, вовсе не нужно быть психологом. Ты заслуживаешь лучшего.
— Отныне я намерена брать от мужчин все, что они могут мне дать, и без сожалений расставаться с ними.
— Нормальная реакция на предательство. Вы это переживете, мисс Моногамия.
Щеки Маделин залила краска. Она посмотрела на продавщицу. Даже если женщина и знала английский, она не подала виду, что ее интересует их разговор.
Будучи поздним ребенком, Маделин воспитывалась в системе старомодных ценностей. Она не была готова заниматься сексом без любви. Немаловажную роль сыграло здесь то, что ее отец работал в полиции нравов. Он был суровым человеком и имел привычку отпугивать потенциальных поклонников своей дочери. После окончания школы она училась в колледже и работала на полставки, и у нее не оставалось пи времени, ни сил ходить на свидания.
Но сейчас ей представилась отличная возможность наверстать упущенное.
— Моя неопытность — дело поправимое. В ближайшее время я собираюсь этим заняться.
— Все же я считаю, что за твоим влечением к Дэймону Росси прячется нечто большее, чем сексуальное желание. Я не ожидала, что ты можешь так быстро потерять голову.
Маделин не отвечала до тех нор, пока они не вышли на улицу.
— Кендейс, я не потеряла голову, — наконец возразила она. — Все дело в том, что у меня два года никого не было. Это обычное вожделение. Ни больше ни меньше.
— Ну, конечно. Ты решилась переспать с Майком через десять месяцев после вашего знакомства, а на Дэймона была готова наброситься через десять минут. Прислушайся к своему внутреннему голосу, Маделин. Он пытается что-то тебе сказать.
— Ты ошибаешься, и я намерена это доказать.
Она пустится во все тяжкие в Монако, а через три недели уедет, удовлетворенная и равнодушная. Ее сердце больше никогда не будет разбито.
Должно быть, здесь какая-то ошибка. Маделин остановилась посреди длинного портового причала, вдоль которого покачивались на воде аккуратные ряды яхт и катеров. Поскольку сегодня была суббота, на пристани было полно людей, разговаривающих на разных языках. Маделин в очередной раз огляделась, но не увидела ничего похожего на маленькое судно, которое должен был взять напрокат Дэймон. Она в очередной раз посмотрела на записку, которую передал ей портье. Все правильно. Номер сто восемнадцать. Должно быть, служащий, сделавший запись, ошибся.
Ничего страшного. Закинув па плечо сумочку, Маделин пошла по причалу. Нужно проверить еще раз. Может, маленький катер номер сто восемнадцать просто не видно за большими? Если она его не найдет, то вернется в отель и будет ждать звонка Дэймона. Наверняка он подумает, что она не пришла по уважительной причине.
Солнце припекало, в небе кричали чайки. Легкий бриз играл прядями волос, выбившимися из ее косы, и трепал подол юбки. Не успела она пройти и десяти метров, как с судна длиной в пять автомобилей спустилась на пристань знакомая фигура в белых брюках и рубашке и солнцезащитных очках. Маделин застыла как вкопанная. В отеле не ошиблись. Дэймон действительно взял напрокат катер с каютой. Точнее, яхту, которая, наверное, стоила больше, чем ее дом в Северной Каролине.
Поскольку на завтрашнее утро у Кендейс ничего не было запланировано, Маделин могла провести здесь ночь. Она сделала шаг вперед. Ее сердце колотилось так, словно она бежала от отеля до пристани, а не ехала на такси. У нее никогда прежде не было страстных мимолетных романов, но если она ступит на борт, назад дороги уже не будет.
Именно этого ты и хотела.
Да, но все же не волноваться было невозможно.
Дэймон стоял, слегка расставив ноги, и ждал ее. Он выглядел так, словно был членом местного яхт-клуба. Должно быть, профессия гида обязывает чувствовать себя комфортно в любой обстановке. Он упоминал, что ему нравятся водные виды спорта, так что наверняка умеет управлять яхтой.
Подойдя к нему, Маделин замерла в томительном ожидании. Она видела свое отражение в стеклах его солнцезащитных очков, хвойный аромат его одеколона щекотал ей ноздри.
Закусив губу, она стала рассматривать яхту.
— Мне невыносимо думать, что Винсент заплатил за прокат этого корабля. Я верну ему деньги. Если, конечно, мне это будет по карману.
— Я одолжил яхту. Мне это ничего не стоило. — Дэймон взял у нее сумку. Их пальцы соприкоснулись, и по ее руке словно пробежал электрический разряд. Затем он обнял ее за талию, отчего напряжение только усилилось. — Добро пожаловать на борт, Маделин.
Она медлила.
— Я должна тебя предупредить, что никогда не была на яхте.
— Тебе нечего бояться, — улыбнулся Дэймон. — Я не буду просить у тебя то, чего ты не захочешь мне дать. Наша единственная задача — получить удовольствие от прогулки и общества друг друга.
Маделин судорожно вдохнула. Он читал ее мысли. Она нервничала вовсе не из-за морской прогулки. Ее пугала перспектива остаться с Дэймоном наедине и уступить новым, всепоглощающим ощущениям. Затеряться в океане чувственных наслаждений.
— Хорошо.
Дэймон провел ее на корму, открыл дверь и спустился в каюту, затем повернулся и подал ей руку.
— Осторожнее, пригни голову.
Их пальцы переплелись, и Маделин бросило в жар. У подножия трапа она остановилась и прищурилась. Когда ее глаза привыкли к полумраку, она пришла в изумление. Эта каюта по роскоши интерьера превосходила все, что она когда-либо видела. Даже ее шикарный номер в отеле.
Не выпуская ее руки, Дэймон провел Маделин через гостиную в следующую комнату и отошел в сторону. Большую часть просторного помещения занимала кровать. Кровать, которую она в скором времени разделит с ним. Ее сердце учащенно забилось. Казалось, комната уменьшилась в размерах. У Маделин пересохло во рту.
Солнечные лучи, проникающие в иллюминаторы, наполняли спальню теплом. А может, ей стало жарко от осознания того, что ее ожидало впереди? Ладони стали влажными, и она вытерла их об юбку.
