— Но?
— Не получилось. — Белинда до сих пор ощущала боль и пустоту, думая о Джоне. Бедняга Джон! Сколько сил он приложил, сколько денег потратил, чтобы дать ей образование, когда родная мать бросила ее! А теперь он мертв, и во всем виноват сидящий рядом мужчина.
Очередной сильный приступ гнева потряс все ее существо.
Освальд молча наблюдал за ней. Поняв, что она не собирается продолжать, он осторожно спросил:
— А сейчас вам хотелось бы куда-нибудь отправиться? Есть какие-то особо желанные места?
Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, Белинда ответила:
— Есть. Но пока у меня проблемы финансового плана.
Фергюссон удивленно вскинул брови.
— Мне казалось, что мы достаточно платим своим сотрудникам.
— Да, конечно. Но у меня были некоторые долговые обязательства.
Фергюссон ждал, что она объяснит подробнее, но Белинда сидела со спокойным, почти безразличным выражением лица. Он уже начал привыкать к этому выражению, явно говорящему: не твое дело. Поэтому спокойно стал рассказывать о состоянии финансов в мировом масштабе, о некоторых своих предприятиях.
Спустя некоторое время Белинда тоже внесла лепту в беседу, сделав несколько умных и тонких замечаний.
Постепенно он перевел разговор на другие предметы: на глобальное потепление, на новости в области кинематографии и литературы, на последние достижения науки. Фергюссон исподволь проверял ее знания, спрашивал ее мнение и с некоторым удивлением узнал, что на многие вещи они смотрят одинаково.
Если вдруг речь заходила о чем-то, где она разбиралась лучше его, он радостно приветствовал ее знания.
За свою жизнь Белинда Стэджерфорд привыкла к тому, что мужчины ценят в ней только внешнюю красоту, считая ее несовместимой с умом. Ей было в высшей степени приятно вдруг оказаться собеседником, которого принимают всерьез и к чьему мнению прислушиваются.
К тому времени, когда они достигли Австралии и пошли на посадку, она почти забыла о причинах, приведших ее сюда.
Почти, но не совсем…
И снова Освальд Фергюссон обнял ее за талию и повел к выходу. Не успела она и глазом моргнуть, как все таможенные, пограничные и прочие формальности остались позади и они сидели в синем лимузине и ехали по улицам Сиднея. Здесь тоже светило солнце, как и дома, в Калифорнии.
Не отрываясь от окна, Белинда спросила:
— Нам далеко ехать?
— Около двадцати миль. Примерно сорок минут, если не будет пробок.
Отдавая себе отчет в том, что эти последние минуты необходимо использовать, Белинда отчаянно искала, что сказать, что сделать, чтобы сидящий рядом мужчина захотел увидеть ее еще раз. Но ни одной стоящей мысли в голову не пришло.
Фергюссон же со своей стороны был доволен тем, что она просто сидит рядом. Немного раньше, в самолете, ему хотелось заключить ее в объятия и припасть к соблазнительным губам, но он знал, что время еще не пришло, и сдержался.
Однако Белинда, видимо, что-то уловила и мгновенно напряглась. Фергюссон понял, что она может немедленно и резко отвергнуть его. Когда же этого не произошло, он был обрадован и озадачен одновременно. Белинда Стэджерфорд или решила все забыть и простить, или, напротив, вела какую-то игру.
Как бы там ни было, ни то, ни другое не будет скучным, по крайней мере, на ближайшее время.
Лимузин величественно и неспешно продвигался по улицам Сиднея. Молодая женщина прильнула к окну. Ей казалось, что она просмотрела достаточно фотографий и альбомов с видами самого большого австралийского города, чтобы он не казался совершенно незнакомым, но сразу поняла, что ошибалась. Сидней удивительным, непередаваемым образом отличался от всего, что ей доводилось до сих пор видеть. Многочисленные парки, мосты, дома — все было иное, не как в других местах…
— Ну разве это не здорово? — воскликнула она, не в силах справиться с волнением.
— Да, конечно, — согласился Фергюссон.
Белинда моментально забыла, зачем оказалась на другом краю света, и повернулась к своему спутнику.
— Я думала, меня ничто не удивит. А оказывается, это не так!
Фергюссон был доволен, что город ей нравится. С чувством облегчения он сказал:
— У Сиднея столько разных лиц, столько настроений, что он всегда удивляет. Поэтому-то мне и нравится жить здесь. А многие приезжающие сюда почему-то считают, что у нас тут глушь и провинциальная тишина.
Его заявление вдруг напомнило Белинде о том, что до сих пор оставалось для нее неизвестным.
— А не скажете ли вы, где я буду жить? Мистер Карденер упоминал о служебной квартире. Но я понятия не имею, где она находится.
— О, это большой номер, как в лучшем отеле, со всеми удобствами, расположенный в здании компании в Норт-Сиднее.
— А вы тоже там живете? В Норт-Сиднее, я имею в виду.
— Нет. Я живу в Линдсфилде.
— О…
Белинда огорчилась. Для осуществления ее плана было бы много лучше, если бы она жила неподалеку от Фергюссона.
— Вы, по-моему, разочарованы, — заметил он.
Похоже, он реагирует на малейшие смены моего настроения, удивленно и немного смущенно подметила Белинда и поспешила возразить:
— Нет, вовсе нет. Просто почему-то решила, что вы должны жить в центре.
— Так и было какое-то время, но потом мне наскучили постоянные суета и шум, и я переехал. Вы точно не разочарованы?
— Нет. Да и с какой стати мне быть разочарованной? — Но Белинда видела, что не совсем убедила его в своей искренности, и добавила: — Просто я удивлена. Мне всегда казалось странным, как кому-то может не нравиться жить в самом центре жизни.
— Одно время я считал, что это просто замечательно, но потом стал постарше и начал ценить вещи, которые в юности кажутся незначительными. Например, комфорт и глубокое внутреннее сродство с собственным домом.
— А он далеко от офиса?
— Нет, не очень.
— И вы бываете там каждый день?
— Да, когда в Сиднее, стараюсь не пропускать.
— А добираетесь долго?
— Все зависит, конечно, от пробок, но автомобиль с шофером значительно уменьшает неудобство. К тому же, в случае чего, я могу поработать и в машине.
— А я буду работать в том же здании, что и вы?
— Да. Пока не появится необходимость посетить производство и виноградники.
— Что ж, если я стану жить в том же здании, где находится офис, мне, по крайней мере, не придется ездить общественным транспортом и торчать в пробках.
— К сожалению, из-за того, что все решилось очень быстро, эта квартира еще занята.
— Что?!
— Она освободится через пару дней, и вы сможете переехать и устроиться с полным комфортом еще до Рождества. А до тех пор поживете у меня… если не возражаете.
