«В самом деле, что? Парочку иллюзий?»
— Я подумаю, — выдавила она, отвернувшись.
— Вы стоите большего, — серьезно сказал Ямпольский, и она вскинула голову.
Что он имеет в виду? Работу или быть может… Но откуда он может знать?
Серые со стальным оттенком глаза смотрели с несгибаемой уверенностью. Оля вздохнула и предложила:
— Давайте пока осмотрим Сережу, Арсен Павлович. Ему уже пора снимать швы.
Слова Ямпольского не шли из головы. Сестра увезла детей, Оля думала весь вечер и весь следующий день тоже думала.
Если не кривить душой, то она считала себя довольно неплохим хирургом. Как минимум, у нее твёрдая рука, стойкая психика, и швы она накладывает быстро и аккуратно. Взять того же Сережу, к примеру — рассосется и следа не останется. Даже Ямпольский похвалил.
Даниял периодически заводил разговор о подтверждении диплома за рубежом, и Оля сама подумывала о Германии. Но интуиция подсказывала, что будет как с курсами вождения — вечно ей ни на что не хватает времени из-за работы. А когда выпадает свободное время, она раздает презервативы.
Если бы только не Аверин... С другой стороны, а что Аверин? Он свой выбор сделал, Ольга не давала никаких обязательств. Ямпольский вполне определенно сказал, что изображать любовь им не обязательно, достаточно не посвящать Аверина в то, какого рода отношения их связывают.
Ольга не могла не признать стратегических талантов Ямпольского. Не познакомь он ее с Агатой, у нее еще могли возникнуть сомнения. Но теперь она точно знает, как тот ведёт себя со своей женщиной, как смотрит на неё, как обнимает. И понимает, что рядом с любой другой он настоящий ледяной айсберг, и это ее очень устраивает.
А если Аверин себе что-то надумает, разве это ее вина? Да и с чего Ямпольский вообще взял, что Аверин вышел на связь из-за Ольги? Костя вполне мог потянуть время, чтобы набить себе цену — уж в этом ему точно не было равных.
Ночью она долго не могла уснуть, продолжала думать, уснула далеко за полночь. Под утро ей приснился мэр, он молитвенно складывал на груди руки и чуть ли не плакал:
— Ольга Михайловна, дорогая! Сегодня городской марафон в честь дня садоводства, а вы у нас самая незанятая. Умоляю, выручайте!
Мэра сменил Ямпольский, который строго посмотрел на неё и сказал голосом Мачехи:
— Посади среди цветов сорок розовых кустов!
Оля села в кровати и протерла глаза — за окном серело утро. Она заварила кофе, дождалась начала рабочего дня и отправила Ямпольскому сообщение: «Я согласна».
***
— Если не перестанете трястись как заячий хвост, спалите и себя, и меня, —прошипел Ямпольский и не удержался от язвительного: — А еще кто-то утверждал, что ей все равно! Напомнить вам, кто, Ольга Михайловна?
Аверин согласился встретиться с Ямпольским, они договорились на семь в «Палладиуме». И теперь Оля сидела спиной к выходу в том самом «аверинском» платье. Ямпольский попросил ее надеть что-то, что произведет впечатление, даже предложил проспонсировать любую покупку. Но вряд ли что-то могло сильнее допечь Аверина, чем купленное лично им платье, в котором Ольга приезжала к нему для выполнения своей части контракта.
— Обойдусь, Арсен Павлович! — буркнула Ольга и не осталась в долгу: — Если уж на то пошло, то мы спалимся оба, не успеет Аверин опомниться. Как только назовете меня Ольга Михайловна, а я вас Арсен Павлович. Его не стоит недооценивать, у Аверина острый ум, и он достаточно проницателен, хоть порой ведет себя как настоящий клоун.
Ямпольский рассмеялся, перегнулся через стол и накрыл ее руку своей. Его ладонь оказалась теплой и крепкой, и неожиданно ее отпустило.
— Вы правы, — сказал он, улыбаясь, и подбадривающе сжал руку, — точнее, ты права, Оленька. Значит, переходим на ты и без отчеств. А у тебя никаких поводов для волнения, ты выглядишь потрясающе, тебе очень идет это платье.
— Это все макияж, который вы… ты оплатил, Арсен Па… Арсен, — безнадежно путаясь, попыталась она оправдаться, — и прическа…
— Прекрати, — вдруг серьезно сказал Ямпольский, глядя ей в глаза и сжав руку еще сильнее, — такой красивой девушке давно пора научиться принимать комплименты. Одни твои глаза чего стоят.
— Мы договаривались… — беспомощно зашептала Оля и задергала рукой, но Ямпольский держал крепко.
— Договаривались. И договоренности никто нарушать не собирается. Но сказать красивой девушке, что она красивая — не преступление, Оля. И если ты перестанешь шарахаться от каждого сказанного комплимента — заметь, полностью заслуженного! — это только пойдет на пользу нашему общему делу.
Ямпольский продолжал говорить, когда затылок словно обожгло, и по телу пошли мурашки, а волоски встали дыбом. Ольга выпрямилась, чувствуя, как в спине высверливаются сквозные отверстия.
«Он здесь. Я это чувствую».
— Господин Ямпольский, — послышался над головой знакомый голос, — вы хотели меня видеть?
Оля собралась с духом и подняла глаза.
Он ничуть не изменился, разве что немного похудел. Или это загар давал такой эффект? Оля бы его сразу и не узнала, разве что по знакомой, сверкающей белизной улыбке. Интересно, он везде так загорел или…
— Я рад, что вы приняли мое приглашение, господин Аверин, — проговорил Ямпольский, и Оля поразилась переменам, произошедшим с ее напарником.
Он сидел в расслабленной позе, откинувшись на спинку стула. Его руки лежали на столе ладонями вниз, глаза как обычно ничего не выражали, а взгляд, обращенный на Аверина, был прямой и открытый. Почему же ее не покидало ощущение, что Ямпольский сейчас очень напоминает притаившегося в засаде хищника?
— Присаживайтесь, Константин Маркович, — он указал на стул, предусмотрительно отодвинутый от третьей стороны стола, но Аверин поддел ногой стул, стоящий рядом с Ольгой, и уселся с ней рядом.
— Благодарю, Арсен Павлович.
Она заметила, что мужчины не бросились пожимать руки, изображать фальшивую сердечность и демонстрировать никому не нужные манеры. Оба хорошо знакомы заочно, владеют достаточной информацией друг о друге и не собираются это скрывать.
Ольга не успела это как следует обдумать, как над ухом раздалось негромкое:
— Рад встрече, дорогая Ольга Михайловна, — его голос звучал как шорох ветра. Или шипение кобры? — Не могу не сказать, что вам удалось меня поставить в тупик.
— Лишь бы не на грань инфаркта, — ответила Оля, чувствуя себя под сверлящим взглядом Аверина как мышь под прожектором.
Она избегала смотреть ему в глаза, он же, напротив, даже развернулся всем корпусом, чтобы лучше ее видеть.
«Ну, Ямпольский, какого хрена ты сидишь, как в рот воды набрал? Роди уже хоть что-нибудь пока он меня не испепелил».
— У вас потрясающий загар, Константин Маркович, — наконец-то ожил Ямпольский, в свою очередь внимательно рассматривающий Аверина, — в Сомали довольно агрессивное солнце.
— Я обычно стараюсь избегать солнечных ванн с двенадцати до четырех, — ответил Аверин, не сводя с Оли сверлящего взгляда. — И пользуюсь солнцезащитными средствами.
Перед ее мысленным взором сразу же возник Аверин в сомбреро, лежащий на шезлонге с автоматом в руке в окружении сомалийских пиратов. Девушки с оголенной грудью в юбках из тростника размазывали по его телу солнцезащитное масло, а пираты были почему-то в шлепанцах…
— Похвально, похвально, — одобрительно кивнул Ямпольский, — и очень разумно. Ольга Михайловна особо выделяла эту вашу способность разумно мыслить, когда советовала мне обратиться именно к вам.
Оля чуть не подавилась и вскинула возмущенный взгляд на Ямпольского, но тот успокаивающе улыбнулся и снова накрыл ее руку широкой ладонью. В лице Аверина не дрогнул ни один мускул, но разгулявшаяся Олина фантазия красочно продемонстрировала, как из его расширенных ноздрей валит густой сизый дым.
— Вот как. Занятно. И какие же еще мои достоинства выделила Ольга Михайловна? Конечно, из тех, которые могли бы заинтересовать именно вас, — он делано исправился и выдал улыбку, которую вполне можно было бы назвать змеиной.
