— Я выгляжу… нормально… — Я смутилась. Черт. Нервно потрогала волосы, стянутые в рыбью косу и пожала плечами. — Я не знаю, к чему ты привык, но… я это я.
— Вижу. По-моему, ты просто хамка.
— По-моему, тебе просто нравится меня унижать, причем незаслуженно.
— Вы на нее только посмотрите! — Расул улыбнулся, но улыбка вышла агрессивной, неприятной, издевательской. — Она еще собирается мне что-то диктовать! Ты забываешься, Лиля…
— Возможно, я не дотягиваю до уровня моделей, к которым ты привык, но я не собираюсь играть с тобой в дорогую шлюху. Хочешь трахать меня — трахай то, что есть. Я не буду строить из себя ту, кем не являюсь. И оправдываться больше не буду. Ты все равно меня не слышишь. А знаешь, почему?
— Просвети.
— Я долго думала, почему. Почему вдруг ты, чуткий, добрый, всегда нежный и заботливый теперь вдруг стал… таким.
— Каким это еще «таким»?
— Холодным. Жестоким. Агрессивным.
— Надо же… какие эпитеты от воровки, да лгуньи… в своем глазу, как говорится, да, Лилия?
— Перестань. Ты прекрасно знаешь, что я ничего не брала. Ты никогда не был дураком и сейчас ты понимаешь, может быть, лишь глубоко в душе, но понимаешь, что никаких денег я не брала. Меня можно наградить множеством нелицеприятных эпитетов, но я точно никогда не была предателем и ты прекрасно это понимаешь. Но тебе удобно так думать. Тебе удобно использовать этот никчемный шанс, чтобы обвинить меня сразу во всех грехах мира. И, главное, зачем? А вот здесь самое интересное — ты остался тем маленьким и обиженным мальчиком, которого я знала со школьной скамьи. Ты затаил злобу и обиду, потому что выбрали не тебя. Предпочтение отдали другому, а ты остался в стороне. Этого ты не любишь, это бьет по самолюбию. И ты решил запомнить эту жалкую обиду на годы. Ты пронес ее через столько времени, чтобы потом выплеснуть ее в столь идиотском формате. Сделать меня виноватой в краже денег, чтобы потом помыкать, как вздумается?! Что же ты сразу не попросил платить тебе за помощь постелью?!
— А ну сбавь тон, — прорычал Расул, когда к концу своего монолога я начала срываться на крик и истерику.
А, плевать. Ну что он еще мог мне сделать? Серьезно? Убить? Ну, так, пожалуйста!
— Надо было сразу, не стесняясь! Еще тогда, в тот день, в парке. Нужно было показать свое истинное обличие, свою настоящую сущность, но тебе не хватило смелости сказать мне о своих грязных и животных желаниях в лицо, вместо этого ты начал играть в прекрасного рыцаря, а сам затаился, чтобы напасть исподтишка, как делают шакалы!
— Закрой рот, я сказал! — Я вздрогнула, когда рука, сжатая в кулак, ударила о стол, заставляя все сдвинуться, бокалы зазвенеть, а вилки с ножами посыпаться на пол.
— А то что, ты меня еще и ударишь?! Может, изобьешь?! Ну давай, не стесняйся в своих желаниях!
— Лилия!
— Ты ждал и дождался, иначе ты просто не смог! Не хватило сил и храбрости! Ты настоящий трус, жалкий, мелкий, редкостный трус, настоящая крыса, которая ничем не лучше Соколова и которая совершенно не похожа на того Расула, которого я когда-то знала!
— Заткнись! — закричал он, вскакивая со своего места. Я сделала тоже самое. И в каком-то остервенении я сначала стянула с себя водолазку, отбросила ее в сторону, затем сняла джинсы, затем лифчик, оставаясь в одних лишь трусах на голое тело.
— Бери. Бери, ведь именно это тебе нужно было от меня с первого дня. — Я не заметила, как заплакала. Поняла, что именно так оно и происходит, когда слезы начали капать на оголенную кожу рук. — Я никогда не нужна была тебе ни в качестве работника, ни в качестве друга. Тебе всегда нужно было лишь это, — я указала на себя рукой. — Бери и делай, что хочешь, потому что мне на все уже плевать! Ну что еще не произошло в моей проклятой жизни?! Рухнул брак? Случился выкидыш, потому что ненормальный муж постоянно избивал? Безденежье, отсутствие дома, работы, надежды? Бывший друг — предатель?! Плевать мне на такую жизнь… хочешь сделать меня шлюхой? Вперед! А потом можешь сдать в тот чертов бордель, про который ты говорил, пусть там все и закончится!
— Лилия…
— Бери же! — Я сделала к нему несколько шагов, схватила за руки и притянула их к себе, укладывая на голую грудь. — Трахни меня! Трахни, а затем выброси из своей жизни к чертовой матери!
— Перестань, Лилия! — Меня внезапно схватили за плечами, а затем с силой встряхнули, вышибая последний дух. Я покачнулась, а затем начала оседать на пол, захлебываясь в слезах.
— Тебе нужно было только пригласить меня на свидание… не нужно было заставлять, нужно было просто позвать меня на проклятое свидание, я ведь уже была очарована тобой, но ты ведь не этого хотел, ты хотел сделать мне так же больно, как и я когда-то сделала тебе. Ты хотел мести, не меня…
— Перестань, пожалуйста… — Я только сейчас поняла, но Расул уже давно не кричал. Он не пытался кривить губы в усмешке или нападать, наоборот. Руки его обнимали меня нежно, как когда-то давно, будто бы пытались успокоить.
— Нужно было просто позвать на чертово свидание… — снова прошептала я, позволяя обнимать себя.
— Прости… — грянуло, словно гром среди ясного неба. Не думала, ни за что не думала, что услышу это из его уст. Тихо, твердо, откровенно. — Я не должен был… прости.
Я больше ничего не услышала. Расул сказал что-то еще, но мой громкий плач все затмил. Я больше не могла сдерживаться в своих эмоциях. Слезы переросли в бурную истерику и я продолжила рыдать даже тогда, когда почувствовала, что меня поднимают с холодного пола и куда-то несут.
Оказалось, что несли в спальню. Расул аккуратно уложил меня на кровать, а затем куда-то исчез, чтобы вернуться через несколько секунд с полотенцем в руках. Хасаев аккуратно вытер мои слезы, пресек все попытки вырваться из его хватки, а затем присел рядом, усаживая меня на свои колени.
Я воспользовалась сменой положения наших тел, неосознанно потянулась к нему, крепко обняла, уткнулась лицом в изгиб шеи,
