— Это не твое…
Серебристый телефон с хлопком закрылся. Джио не закончил фразы.
— Мою невестку, — неожиданно признался он. Слова прозвучали холодно, они падали, как осколки льда во внезапно заледеневшем воздухе. — Синьору Мэган Санторино. Она жена моего сводного брата Цезаря. Ты мне не веришь? Вот… — Он бросил сотовый на кровать, тот скользнул по бело-голубому покрывалу и очутился рядом с рукой Терри. — Позвони по последнему номеру и убедись сама. Надо нажать кнопку…
— Мне не нужна никакая кнопка! — отрезала девушка, оскорбленная ненужными объяснениями и чрезмерным усердием в попытке оправдаться. — Я не собираюсь никому звонить! Я… я тебе верю!
Да и как иначе, если в его глазах полыхала ярость, тело напряглось.
— Джио… я верю тебе. Прости, пожалуйста, я не хотела…
Несколько бесконечно долгих секунд он смотрел ей в глаза, плотно сжав побелевшие губы. Наконец он запустил руки в черные волосы и медленно кивнул.
— Ладно. — Голос у него слегка смягчился, но все же не утратил резких ноток. — Хорошо.
«И это все?» — подумала Терри. Она уже не была уверена, что способна делать вид, будто ничего не произошло, эта маленькая яростная словесная дуэль заставила ее задуматься, продемонстрировала, как мало она знает об этом человеке.
А еще схватка показала ей иного Джио — пугающего, жесткого, столь непохожего на изысканного, обходительного, очаровательного мужчину, с которым она ужинала в ресторане. Показала блестящего юриста, который этим утром выступал в суде по делу о крупной финансовой афере — и победил. В эти несколько обескураживающих секунд Терри увидела Джованни Карделлу, представителя обвинения, в деле и, честно признаться, потеряла присутствие духа.
— Она на седьмом месяце беременности.
Терри вздрогнула: он говорил так, словно мгновенье назад между ними ничего не произошло, а если и произошло, то было им тут же легко забыто.
— Кто?
— Мэган. В мае у нее родится первенец, а она уже теперь огромная, как слон. Такая смешная. Она звонила пожаловаться на жару.
— На жару?
Девушка перевела взгляд на окно, за которым, в соответствии с обычной переменчивостью английской весны, зарядил дождик. Крупные капли бились о булыжники мощеного двора, пузырясь на лужах и обещая долгое ненастье.
— Сицилийский климат очень отличается от английского.
— Да… безусловно.
В ее крови уже опять клокотало пламя, в висках стучало. Терри вдруг поняла, что события начали развиваться с такой стремительностью и непредсказуемостью, каких она никак не ожидала и уж тем более не хотела. Она так глубоко увязла, что отступить, убежать казалось немыслимым. Поздно, подсказал неумолимый внутренний голос.
— Ну что же, наш кофе принесли, — сухо пробормотал Джио. Он махнул рукой в сторону столика, на котором стоял поднос с прелестным чашечками и блюдцами из тончайшего фарфора и серебряным кофейником. Официант принес еще и коньяк, который теперь призывно поблескивал янтарным светом в пузатом хрустальном графинчике. — Хочешь кофе, Тереза?
У него в голосе появилась хрипотца, заставившая ее встрепенуться, некая нотка, походившая на приглашение, на обещание будущего, на начало, а не на конец.
— Нет, — прошептала девушка низким, но уверенным голосом, — скорее нет, чем да.
Все, чего она хотела, было написано у нее на лице, горело яркими буквами в глазах, в испуганном, но не дрогнувшем взгляде, устремленном на него.
Джио сделал глубокий неровный вдох и медленно кивнул, потом шевельнулся, положил ей руки на плечи и притянул к себе.
— Тогда иди сюда. — Музыкальные интонации его акцента придавали каждой фразе невыразимую красоту. — Иди ко мне, belezza, давай закончим то, что начали.
— Иди ко мне… давай закончим то, что начали.
Джио ощутил, как слова отзываются эхом у него в голове, увидел, как Терри медленно поднимается с кровати, и прочитал в ее застенчивом взгляде сомнение. Она еще не решила, подчиняться ему или нет, понял он.
Закончим то, что начали.
А что они начали? И что еще важнее в данной ситуации — как это начатое завершится? Сможет ли он свести все к однодневному роману, на который рассчитывал, к «удовольствию», на нехватку которого жаловалась Терри? Джио не знал, и, честно говоря, в эту секунду ему было все равно.
Возможно, завтра утром он уйдет, даже не оглянувшись, распрощается с ней и отпустит ее на все четыре стороны без малейшего сожаления. Возможно, но сейчас он был уверен лишь в одном: в этот самый миг ничего такого он сделать бы не смог. Не смог бы уйти, расстаться, не узнав, способна ли она утолить жажду, которую разбудили в нем ее жаркие поцелуи.
После двух бесконечных лет, в течение которых он прятал свои сексуальные инстинкты, изгонял их из своей жизни одиночеством и работой до полного изнеможения, в нем накопилось столько нерастраченной страсти, что теперь она хлынула наружу, как могучий поток, прорвавший плотину. Барьеры пали раз и навсегда, свободная и неуправляемая волна ощущений и эмоций неслась вперед, сметая несвоевременные мысли, даже намеки на сомнения или попытки контроля. Сегодня он хочет этого. И сегодня он этого добьется во что бы то ни стало.
— Тереза.
Ради того, чтобы услышать, как он произносит ее имя — так мягко, так нежно, — она была согласна пойти дальше, однако даже невеликое расстояние до места, где стоял Джио с протянутыми к ней руками, показалось ей бесконечным.
Девушка с трудом заставила ноги двигаться. Коленки подрагивали, она ступала неуверенно и шатко, не сводя с него глаз.
Выражение его лица придавало ей сил, в глубоких темных глазах читалась поддержка. Он ждал ее, и только это имело значение, только этого она хотела.
Терри словно делала шаг в неизведанное. Она не знала, что может произойти в будущем, знала только, что сейчас нужно просто закрыть глаза и броситься вниз и каждую секунду верить, что Джио поймает ее, не позволит упасть и разбиться.
И как несколько минут назад в лифте, его руки обняли ее и прижали к нему. Терри подняла лицо, и его горячий, ненасытный рот накрыл ей губы.
Она открылась навстречу его ласкам без стеснения и сомнений, страхи смыло мощной волной страсти, осталось только желание. Она балансировала на грани обморока, вдыхая чистый мужской аромат его тела и ощущая, как передается ей его жар.
Его руки играли с ее локонами, накручивая белокурые пряди на смуглые пальцы, и удерживали ее голову так, чтобы ему было удобно целовать. Мир вокруг неожиданно сжался до размеров крошечного гостиничного номера, все происходящее там, за стенами, растворилось, исчезло вместе с воспоминаниями о прошлом, волнениями о будущем. Существовало только настоящее, и этот мужчина, и огонь, который полыхал между ними,
