сказала, что она невозможна.
— Разочаровываешь ты меня, Дэнчик.
— Хочешь ещё разочарую?
— Да куда уж еще-то? — включила актерский талант, чтобы показать насколько травмирована моя душенька.
— Я вообще-то приехал в деканат.
— Ну, все! — всплеснул а я руками. — Опустил мою самооценку ниже плинтуса.
Пока корчила из себя пострадавшую от чар молодого человека, мне снова начала названивать Раиса.
— Чего тебе ещё? — я была всё ещё зла, поэтому пришлось бурчать.
— Женечка, к кому мне ещё обратиться, как не к тебе?
— А ты за три дня не могла выстирать шмотье и просушить?
— Хм, — послышался кашель в трубке, — тут такое дело… В общем, вещи восстановлению не подлежат.
Хотелось, конечно, ржать, но я лишь закатила глаза, подымая лицо к потолку.
— Ты на машине? — обратилась я к Бруку. Он утвердительно кивнул. — После лекции приеду. А пока одеяльцем укутайся, чтобы не простудиться.
— И привези что-нибудь нормальное поесть. А то у меня от этих бутеров изжога уже.
— Ну, как всегда, дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде, — подруга ещё попыталась возмутиться, но я отключилась. — Через час жди меня на этом же месте, — почти приказала я парню.
— А если у меня дела?
— Сделаешь после. Что может быть важнее меня? — я тряхнула длиной темной шевелюрой, и виляя пятой точкой, направилась в аудиторию.
Лекция «не зашла». Ну вот вообще нисколечко. Я просто весь час тупо прогуляла в облаках, которые затуманили мой светлый ум. Превращались они то в лошадок, то в мишуток, а то и вовсе в противного Брука. Интересно, ждёт ли он меня?
Даже не слышала, как меня окликнула наша староста.
— Богатырева, — толкнул меня в бок Аверин, а когда я, наконец, обратила на него внимание, указал взглядом в ее сторону.
— Майские, — произнесла она одну фразу, из которой было понятно, что они снова что-то задумали на ближайший праздники. А я что? Блин, мы маме с Сашкой обещали, что приедем. Но ведь не говорили же, когда именно. Соединяю указательный и большой палец в знаке «ОК», давая понять, что на меня можно рассчитывать. Послезавтра уже самое первое мая, которое обязательно выльется во что-то веселенькое. И как эту алкоголичку сделали старостой? Она посылает мне воздушный поцелуй и делает вид, будто только что не подбивала меня беднягу на грех.
Так-с, все! Тихо-тихо! Возвращаемся назад к обаяшке Бруку. Да, блин! Осталось только слюни подобрать. Ну, вот что за фигня такая твориться с благоразумной девочкой, которая не западает на таких типов?
Выходила из аудитории последняя, держалась изо всех сил, чтобы не рвануть, как заядлая двоечница, когда преподаватель, мужчина слегка «за», правда, не знаю какую цифру следующую после четверки поставить, пожелал нам остаться живыми после майских. Ой, а этот вопрос совсем уж сложный.
И так, вздернули подбородок, подобрали попу, показали, что у нас грудь хоть и маленькая, но гордая, как в тех знаменитых тостах. Ииии…мимо топчущегося у стенда с расписанием спортсмЭна, на которого снова пялятся однокурсницы. Потаскушки!
— Жень, — слышу уже знакомый голос, который играет с моими внутренностями, словно на гитарных струнах.
— Оу, я даже забыла, — невинно хлопаю глазками, пока он приближается.
— Богатырева, новую жертву себе нашла? — скалится одна из девиц, с которыми мне приходится учиться вместе. Закатываю глаза, оборачиваясь к ней. А в них желание размазать ее по стеночке, у которой она остановилась.
— Ты вдруг встретила мужика, который ещё не побывал в твоей постели?
— Ну, началось! — оповестил чей-то голос, объявляя о начале народной забавы «словесный бой».
— Ой, а ты у нас девочка-одуванчик прям, — состряпала Капранова такую рожу, по которой хотелось вмазать совковой лопатой, не меньше. Жаль, под рукой не оказалось.
— Адреналину не хватает? Эх, наверное Васина не в курсе, что ты с ее парнем спала, — упс, кажется, я выдала чей-то секретик. Ну, я же не слепая, видела, как он из ее комнаты выходил с утра пораньше, натягивая футболку. Ну, вот! Лови, красота.
— Сука ты, Богатырева, — заявила она
— Вот! А я умная и уравновешенная, и на оскорбления переходить не буду.
Все вокруг зашушукались, поймав очередную тему для сплетен. Эта-то получше будет, чем та, в которой я и красавчик-хоккеист…ну, тут народной фантазии границ нет. Свечку вроде никто и никогда не держал, а зато все и все знают. Блин, я и забыла, что я на журфаке. А одна из специфик данной профессии — это желтопресная помойка, где каждый хочет выловить кусок посочнее и пожирне. Так что процентов семьдесят данной народности интересовало «кто, где, с кем и как». Да, блин, что далеко ходить? Я ведь тоже относилась к этой категории частенько, хотя и пыталась себя ограничить от этих данных.
До общаги было рукой подать, а вот переться в квартиру, которую снимал Лешка с друзьями…далеко, в общем.
Ехали в час-пик, и почему-то в этот раз он пришелся именно на послеобеденное время. Брук все время матерился на неаккуратных или нерасторопных водителей, а я в свою очередь просматривала на собранную мною сумку, где таилась моя месть.
Зная, как трепетно Райка относится к своим кружавчикам, я засунула в сумку белье для «этих дней» и спортивные бюстгальтера. В этом она точно постесняется раздеться перед Лёшкой.
Пока доехали, пока припарковались, пока нашли нужный подъезд, ведь как оказалось, Брук здесь бывал всего один раз, а я так и вообще ни разу, прошло часа полтора.
— Больше никуда с тобой не поеду, — Денис продолжал бурчать, заходя в лифт. Ехать нам нужно было аж на пятый, а свою пятую точку я хорошо потренировала ещё в универе, когда мы спускались на первый этаж.
— Вот подкинешь меня к сестре, и можешь быть свободен…сегодня.
— Ты ужасный человек, Женя.
— А только недавно кто-то пел мне дифирамбы, — не могла я не позлорадствовать.
Внезапно лифт дёрнулся и замер. Вот блин! Это засада! Какого черта? Правда, я начала почти сразу материться, попытавшись докричаться хоть до кого-нибудь, нажимая злосчастный звоночек на кнопке.
А вот Брук. он застыл. Стоял посредине, закрыв глаза и глубоко дышал.
— Только не говори, что страдаешь клаустрофобией.
— Не говорю, потому что перебоялся давно. Просто чувствую себя немного некомфортно.
— Боже, вот за что мне это? Ещё тебя успокаивать.
— Все в порядке.
— Конечно, я по твоему зеленеющему лицу все поняла.
— Расскажи что-нибудь, — попросил он, опираясь о стенку. А вот глаза так и не открыл.
— А тебе там не темно? — только я это спросила, как в лифте света стало ещё меньше. Чёрт! — А нет! Не открывай лучше, — запаниковала я. А вот
