— И какое же у вас настоящее имя?
Вайолет поджала губы. А Гевин вдруг подумал и сократил расстояние между ними до минимума в надежде снова увидеть, как ее лицо зальется румянцем. Впрочем, он не признался в этом даже себе, убеждая себя, что он делает это лишь с одной целью: полностью взять в свои руки контроль над ситуацией.
У Вайолет сбилось дыхание. Позади нее была стена, а Гевин Мейсон продолжал наступать на нее, словно этого не замечая. Только гордость удержала ее от того, чтобы не съежиться. Черт бы побрал этого… этого… У Вайолет даже не было слов применительно к этому мужлану, который прицепился к ней из-за своего раздутого эго, которое она, видите ли, слегка кольнула, причем ненамеренно!
Почувствовав исходящую от его тела силу, Вайолет задохнулась, но уже по другой причине. От жара его тела ей стало жарко. Ладони сразу стали влажными. Она сделала глубокий вдох, чтобы унять вдруг участившееся сердцебиение, и тут же поняла, что совершила ошибку, так как ей в ноздри ударил горьковато-пряный мужской запах. Ее сердце пустилось вскачь. Она почти испуганно посмотрела в глаза мужчины и не сразу смогла отвести от него взгляд. Его вопрос, естественно, уже выпал у нее из головы.
— Мисс… Какое там у вас настоящее имя? — напомнил Вайолет свой вопрос Гевин. — Вы только что собирались мне об этом сказать.
Ничего подобного! Вайолет еще не решила, говорить ему свое имя или нет. Хотя смысла таить его от Гевина Мейсона и не было — скорее всего, он сам может это выяснить, причем не затрачивая особых усилий.
«Так может, позволить ему выяснять все самому? — подумала Вайолет. — Не на блюдечке же с голубой каемочкой ему все преподносить! Пусть постарается — или скорее заставит других людей стараться для него», — уныло заключила Вайолет и тут, словно издалека, услышала свой голос:
— Вайолет. — И прерывисто вздохнула. Ну вот, пожалуйста! Сама не заметила, как какая-то ее часть уже сделала за нее выбор. Теперь ничего не оставалось, как закончить представляться: — Вайолет Тэнди. — Вайолет решила не посвящать его в тонкости смены своего настоящего имени на Вайолет.
— Вайолет? — повторил за ней Гевин, и его лицо изобразило недоверчивое удивление.
Что-то в его голосе заставило Вайолет невольно ощетиниться. Она вскинула голову и с вызовом посмотрела не него. Однако с таким же успехом можно было заставить скалу рассыпаться у ее ног. Она заставила себя не отводить взгляд и распрямила плечи.
— Да, Вайолет. А что, какие-то проблемы? — заявила она.
Гевин открыл было рот, затем закрыл его, покачал головой и только потом ответил:
— Да нет, какие проблемы… Просто я думаю, что это имя вам не подходит, вот и все.
«Я как раз забыла тебя спросить!» — подумала про себя Вайолет и решила промолчать, не вступая в полемику хотя бы по этому поводу.
Должно быть, Гевин надеялся на это, так как несколько секунд он смотрел на нее, подняв брови. Вайолет плотно сжала губы. Ему ничего не осталось делать, как пожать плечами и уступить. А затем он прочел ей отрывок вслух. Из ее книги.
Закончив читать, он взглянул на нее: Вайолет по-прежнему разглядывала его три диплома на стене, которые Гевин, как и герой книги Этан, получил, учась по ночам и работая днем.
— Думаю, этого уже более чем достаточно.
Вайолет наконец взглянула на него и заметила шелковый галстук, который носил Гевин, и его дорогой костюм из тонкой шерсти. Вайолет неожиданно подумала, а нет ли в его гардеробе, как и в гардеробе Этана, когда тот наконец добился успеха, кашемировых костюмов и туфель «Сантони»? Кстати, туфли Гевина, если зрение ее не обманывает, действительно этой фирмы… Вайолет даже вздрогнула. Ну и дела…
Когда их взгляды вновь встретились, на губах Гевина появилась понимающая улыбка.
— Ну как? Вы по-прежнему будете настаивать на том, что ваш роман — вымысел? Кстати, я тоже ношу только кашемировые костюмы, — заметил он.
Вайолет снова почувствовала необходимость защищаться. Ей это не понравилось.
— Мой роман — вымысел от начала до конца, — стараясь говорить как можно тверже, сказала она. — Повторяю еще раз, если вы забыли: я увидела вас впервые в жизни только в прошлую субботу. А одежда, ткань, торговые марки, которые вы носите, три диплома — это всего лишь совпадение и не более того.
— Возможно, я профан, но все в вашем романе наводит на мысль, словно вы знаете жизнь вашей героини изнутри.
— А как иначе я смогу написать о героях, не проникнувшись сначала их чувствами, не изучив их характер? — фыркнула Вайолет. — Если я этого не сделаю, если так не будет поступать человек, решивший стать писателем, то как же ему поверят читатели? Если автор сам не верит тому, что написал, то ему не поверит никто! Разве это не очевидно?
— Допустим, — кивнул Гевин. — Не знаю, конечно, как такое возможно, что все детали, относящиеся к Этану, совпали с деталями из моей жизни, но, раз такое случилось, я требую опровержения — не стану же всем доказывать, что я — не Этан, как уже думают многие из тех, кто меня хоть немного знает. — Он вдруг прищурился и медленно произнес: — Если, конечно, вы не встречались с кем-нибудь, кто меня знал или знает и сообщил вам некоторые нужные вам детали…
— Посудите сами, разве я могла встречаться с людьми из вашего круга? А если даже так оно и было, то вряд ли они удостоили бы меня хотя бы взглядом. И повторяю: я ничего не слышала о вас, пока вы не бросили мне на стол в книжном магазине свою визитку!
— Ну ладно, допустим, что это и правда совпадение и что вы ничего обо мне не знаете. Но все же позвольте в таком случае дополнить имеющуюся у вас информацию обо мне.
Вайолет открыла было рот, чтобы возразить, что ей совершенно неинтересно это слышать, но быстро его закрыла. А вдруг, узнав о нем из первых рук, она сумеет доказать, что Гевин Мейсон заблуждается, и их инцидент можно будет считать законченным?
— Итак, кое-что из моей ранней биографии. Я начинал свою карьеру в бруклинских доках в Нью-Йорке, занимаясь погрузкой-разгрузкой товаров для аукционов. В то время меня мало интересовало, что находится в клетях, которые я таскаю. На тот момент для меня важнее было получить деньги, которые шли за учебу. Я вечерами учился в колледже. Однажды в каталоге я увидел, сколько стоят товары, которые я таскал на своем горбу. И почти все баснословные деньги зарабатывал сам аукционный дом. Я работал в любую погоду. Иногда мне приходилось торчать в доках с раннего утра до вечера. «От рассвета до заката», — процитировал он из романа. — И тогда я решил: это несправедливо, что люди, работающие в помещениях с кондиционерами, получают больше, чем я. И я стал учиться еще более усердно, расширил круг предметов, не входящих в мой основной курс. И вот как раз об этом этапе моей жизни в Нью-Йорке здесь, в Чикаго, известно немногим. Нет, вы не думайте, я не стыжусь своего прошлого, так как заработал все своим трудом, но мне бы не хотелось, чтобы об этой части моей биографии стало известно здесь, особенно о том, что я до сих пор не знаю, кто мой отец. Или вы считаете, что я специально перебрался из Нью-Йорка подальше, где никто меня не знает?
