— Тогда почему ты так хочешь победить на этих выборах?
— Потому что я дал слово.
У нее из глаз брызнули непрошеные слезы. Таня вспомнила другие времена, когда он тоже давал слово: тогда они стояли рядышком в британском посольстве и клялись друг другу в вечной верности.
— Я жалею, что все так получилось, — хрипло прошептал он. — Мне не хотелось причинять тебе боль, поверь.
Боясь больше не выдержать, Таня кинулась в дом.
С тех пор она старалась не встречаться с ним. Они уже сказали друг другу все, что хотели. С этих пор, она должна постараться забыть мужчину, за которого вышла замуж, и смотреть на Адриана, как на постороннего человека.
Вся деревня уже знала, что она гувернантка детей Бетти, и даже миссис Паркинс — если бы не ее болтливый язык, Тане не пришлось бы остаться в поместье, — даже она поверила в эту сказку и сказала ей по секрету, что, если Тане понадобится более выгодная работа, она сможет ей что-нибудь подыскать. Но Таня знала, что, когда она уедет отсюда, она не захочет работать у людей, которые хоть как-то будут напоминать ей об Адриане.
В раздумье она замедлила шаг. Оставив детей с Бетти, Таня наслаждалась неожиданной роскошью побыть одной. Почти всю неделю небо хмурилось, но сейчас солнце пробилось сквозь тучи, и Таня решила воспользоваться хорошей погодой, чтобы немного прогуляться. Она не пошла по проезжей дороге, а направилась к лесочку, словно надеясь, что его тенистая зеленая полумгла станет лучшим пристанищем для ее дум. Поразмышлять было о чем. А главное, ей надо направить размышления в более практическое русло. Молодая женщина уже вполне овладела английским, и у нее появилось больше уверенности в себе. Несчастная, бедно одетая беженка из Ровнии исчезла, преобразившись в стройную обаятельную женщину с роскошными, пшеничными волосами, женщину, которая не нуждалась ни в чьей жалости, и ни в чьей помощи.
Она повернулась, чтобы идти обратно к дому, и в этот момент заметила мужчину, шедшего навстречу. Его рыжие волосы пламенели на солнце, на тонком, испещренном мелкими, добрыми морщинами лице, ярко блестели живые ярко — голубые глаза.
— Хороший денек, вы не находите? — приветствовал он ее.
От этого, неизменного английского, замечания о погоде, Таня улыбнулась, и на щеке ее появилась ямочка. Она вежливо ответила и собиралась идти дальше, но он остановил ее.
— Вы не здешняя, если я не ошибаюсь? Вы проводите здесь отпуск?
— Нет. Я живу в поместье «Парк-Гейтс». Присматриваю за детьми миссис Тафтон.
— Ах да, я о вас слышал. Кстати, я Роджер Пултон.
Она широко раскрыла глаза, но взяла себя в руки и сказала:
— Меня зовут Таня Ковач.
Она пошла к дому, но Пултон не отставал.
— Надо полагать, вам уже известно, что я соперник Адриана на выборах?
— Я только об этом и слышу с тех пор, как приехала сюда.
— Надо думать! — Он хитро взглянул на нее. — И кто, по-вашему, победит?
Она всерьез задумалась над его вопросом.
— Это будет — как это называется — победа с небольшим навесом.
— С небольшим перевесом, — поправил он. — Хотя, я полагаю, наша политика — детская забава по сравнению с тем, что творится в Ровнии!
— У нас в стране больше не проводятся свободные выборы, — горько вздохнула Таня. — Но когда-нибудь мы снова обретем свободу.
— О, несомненно. — Роджер Пултон говорил с искренним сочувствием, и она сразу прониклась к нему доверием, хотя сразу насторожилась, когда он спросил: — А как вам удалось оттуда выбраться? Наверное, Честертон воспользовался старыми связями, чтобы вытащить вас оттуда?
— Мне это удалось, — уклончиво ответила она.
— А почему вы решили поехать именно в Англию?
— Потому что англичане не задают вопросов!
— О, поделом мне! — улыбнулся обаятельный противник Адриана. — Но я не просто из любопытства спрашиваю. Мне, правда, интересно узнать. Прошу вас, примите мои извинения.
— Принимаю, — важно сказала она. — Но теперь, если вы меня извините, мне действительно надо возвращаться домой.
Таня задумчиво побрела обратно к дому. Не надо больше ходить в этот лес, чтобы не рисковать еще раз встретиться с Роджером Пултоном.
Но это благое намерение ей выполнить не удалось, потому что несколько дней спустя, когда Таня с детьми стояли перед витриной сельского магазина и спорили, что лучше — фруктовый мармелад или ириски, сзади послышался голос:
— Я бы выбрал ириски. Их можно долго сосать.
Таня рассмеялась:
— Слышали, дети? Послушайте совета мистера Пултона.
— А я хочу ириски и мармелад, — заявила Эмма.
— Но у тебя не хватит денег на то и другое, — возразила Таня.
— А я хочу все! — вдруг завопил Тим и захныкал: — Хочу все! Все! Все!
Роджер торопливо вмешался:
— А у меня другое предложение. Давайте купим ирисок, а потом я отведу вас в «Медный чайник» и угощу мороженым? Как вам идея?
Сразу заинтересовавшись, Тим перестал реветь.
— Прямо сейчас? — строго спросил он.
— Прямо сейчас, — торжественно пообещал Роджер и взглянул на Таню: — Вы ведь позволите мне угостить их мороженым?
— Придется, иначе мне грозит революция.
— В моем безумии есть своя система, — сказал он ей вполголоса, и вид у него был такой довольный, что она с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться.
Когда покупка ирисок была удачно завершена, детишки со счастливыми лицами потопали к «Медному чайнику», где быстро уселись за стилизованным под старину столом и со вкусом стали уплетать мороженое.
— Я вижу, вы умеете обращаться с детьми, — шепнула Таня их щедрому покровителю.
— Еще бы, у меня три брата и четыре сестры.
— И вы все живете вместе?
— Две сестры уже вышли замуж и уехали из дома.
— А вы сами женаты?
— Нет, все некогда. Политика отнимает все время.
— Ваша семья, наверняка, вами гордится.
— Хотелось бы надеяться. Если мне удастся победить…
— Таня! — раздался истошный крик Тима. — Я хочу еще мороженого!
— Нет, милый. Одного достаточно. Нам все равно пора идти. Я обещала купить вашей маме почтовые марки.
Роджер Пултон проводил их до почты. Возле двери Эмма объявила, что она подождет ее у входа с «милым господином», пока Таня покупает марки.
— Вы побудете с ней? — спросила его Таня.
— Да, мне пойдет на пользу, если избиратели увидят меня с детьми, — пошутил он и взъерошил кудряшки Эммы. Таня с Тимом отправились выполнять мамин заказ. — Ты избалованная маленькая принцесса, — сказал Роджер малышке, — но такая хорошенькая, что тебе все сходит с рук.
— Нет, я не избалованная. Таня говорит, что я очень послушная. Она никогда на меня не сердится.
