— Вы говорили, ваша мать умерла, а где остальные члены «Рэйнтри фэмили»? — прервал ее мысли Дэвид.
— Так вы ничего не знаете? — Она взглянула на него с недоумением. — Ах да, вы ведь из Лос-Анджелеса. А здесь писали об этом во всех газетах.
Он отрицательно покачал головой, и Эдди нехотя продолжила:
— Четыре года назад мама с отцом, дядя Оуэн, тетя Корда, все они… Они ехали на концерт в Теннесси. Шел дождь. Когда они переезжали мост, в их автобус врезалась машина. Автобус пробил перила моста и упал в реку. Течение… течение было такое сильное… — Нижняя губа у Эдди задрожала, и она остановилась, чувствуя, что ей не хватает воздуха. — В общем, те двое, успевшие выбраться из автобуса… их нашли на дне реки. В тот несчастный день мир лишился двенадцати чудесных людей.
Она замолчала. Прошло довольно много времени, но боль от нахлынувших вдруг воспоминаний не проходила. Увидев, что Дэвид сочувствует ей и подыскивает слова, чтобы выразить это, Эдди продолжила:
— Я тогда была беременна Рори, так что она никогда не видела дедушку с бабушкой. Но у нас здесь осталось множество родственников. Не знаю, что бы я без них делала. Когда мой брак распался, я вернулась сюда.
Неожиданно она осознала, что Дэвид смотрит на нее с тем же особым выражением, что и прошлой ночью в закусочной на шоссе. Эдди покраснела. С чего это вдруг она разговорилась с ним, как со старым другом?
Дэвид встал и положил тарелку в мойку.
— А колыбельная, которую вы пели с Рори? Это вас мама научила?
— Да, это была одна из ее любимых.
— А вы не могли бы спеть ее мне?
— Пожалуйста, только зачем вам? Опять не хватает материала для песен?
Эдди сказала это в шутку, но, увидев, как он напрягся, поняла, что задела за живое.
Дэвид развернулся и пристально посмотрел ей в глаза:
— С этим у меня никогда не было проблем!
— Извините, — пробормотала Эдди еле слышно.
Встав, она подошла к нему. Ей хотелось найти подходящие слова извинения. Почему-то ее одолевало желание взять Дэвида за руку.
— Иногда я говорю первое, что придет в голову, — сказала она.
— Не важно, — пожав плечами, ответил Ландри, однако Эдди почувствовала, что разрушила хрупкое доверие, установившееся ранее, и невольно воздвигла новую стену между ними.
В столовой Дэвид взял искусно сделанную мандолину, а Эдди выбрала цимбалы. Она устроилась рядом с ним на диване, удивляясь, почему она беспокоится, что оскорбила Дэвида — своего врага!
Первый раз Эдди исполнила песню целиком, а он слушал и запоминал. Во второй раз они пели вместе, и Дэвид приспосабливался к звучанию нового для него инструмента. Когда они исполняли колыбельную в третий раз, то солировал уже Дэвид, гармонично подстраиваясь к ее пению. Они настолько увлеклись, что на мгновение Эдди почувствовала, как рухнула невидимая стена, стоявшая между ними.
К концу песни они уже улыбались друг другу, пораженные, что у них, несмотря на разногласия, нашлось нечто общее.
— Думаю, маме понравилось бы ваше пение, она хорошо в этом разбиралась, — немного помолчав, сказала Эдди.
Они настолько погрузились в музыку, что Эдди не сразу услышала телефонный звонок.
— Алло… Уже?
Повесив трубку, она обернулась к Дэвиду и сообщила:
— Звонили из аэропорта. Ваш рейс отправляется через два часа. Отсюда добираться больше часа.
Он неохотно поднялся с дивана и повесил мандолину на стену.
— Что ж, мне пора идти наверх складывать вещи.
Дэвид помедлил немного, глядя на Эдди, но она стояла опустив голову, и он нехотя отправился за вещами.
Эдди вышла проводить его. Погода улучшилась, на небе почти не было туч, нового снегопада можно было не бояться.
— Дэвид, спасибо, что довезли меня домой! Вы действительно мне очень помогли.
Дэвид стоял, прислонившись к машине. В ответ на ее слова он кивнул, вертя в руках ключи от зажигания. Окинув взглядом покрытые снегом холмы, он вздохнул:
— Что-то есть в этом месте такое… чего я не чувствовал уже много лет. Какая-то умиротворенность и простота, что ли.
— Здесь бывает очень красиво в апреле. Мама засадила всю эту сторону холма желтыми нарциссами. Потом в июне цветет жимолость, ну, и в течение всего лета разные цветы — не говоря уж об огороде.
— Звучит очень привлекательно. Надеюсь, что смогу когда-нибудь увидеть все это.
Эдди прекрасно понимала, что скорее всего это обычная вежливость. Мысль о возвращении Ландри на холмы Индианы казалась ей фантастической. Почему-то ей стало грустно.
— Эдди, я хотел бы…
Он покачал головой и усмехнулся.
Впервые она заметила глубокий шрам на его щеке, наполовину скрытый бородой.
— Я думаю, — продолжил Дэвид, — что должен поблагодарить вас…
— За что? Разве не вы собираетесь сделать из меня новую звезду эстрады?
Он засмеялся:
— Сделаю все возможное.
Дэвид уже хотел садиться в машину, но неожиданно повернулся к Эдди. Ее пульс участился, когда он нежно поправил сбившуюся на лицо прядку волос. Когда же Дэвид наклонился поцеловать ее, она задохнулась от изумления.
Все произошло прежде, чем Эдди успела его остановить. Правда, у нее не было ни малейшего желания его останавливать. В ушах у нее звенело. Она смотрела в его голубые глаза, обрамленные густыми ресницами. Затем неожиданно для себя дотронулась до его бородатого подбородка.
Дэвид в ответ прижался к ней теснее и, нежно обняв, стал ласково гладить по лицу. Он легко коснулся губами ее губ, затем его поцелуй стал более настойчивым и требовательным. Эдди погрузилась в блаженную истому, всем сердцем желая, чтобы это продолжалось вечно.
Когда поцелуй все-таки закончился, она не сразу пришла в себя. Зачем он это сделал? Глядя в его глаза, она пыталась найти ответ.
Дэвид убрал руки и сделал шаг назад.
— Эдди, ради Бога, извините, просто на меня нашло…
— На меня тоже, — пробормотала она. Оба чувствовали себя неловко. — Я пойду в дом. Надо посмотреть, как там Рори.
— Напомните ей, что она обещала мне нарисовать картинку.
Эдди с крыльца смотрела, как Дэвид садится в машину, машет рукой на прощание и заводит мотор. Она быстро вошла в дом, не желая видеть, как машина тронется с места.
Высоко над землей, сидя в самолете у иллюминатора, Дэвид смотрел вниз. Где-то там под этими облаками прятался маленький, покрытый снегом городок, полузамерзшая речушка, холм с желтыми нарциссами и жимолостью и женщина с горячими губами. Дэвид знал, что вкус этого поцелуя не забудется еще очень долго.
— Я вернусь, Индиана! — прошептал он.
