Джилл Бейкер
Полночный блюз
Стоял конец января. Разыгравшаяся метель запорошила коньки крыш, выбелила аллеи и улицы города. Ледяной ветер с озера с воем обрушивался на небоскребы, швыряя мокрые хлопья снега в лицо безумцам, отважившимся в такую стужу прогуляться по улицам Чикаго. Время перевалило за полночь, однако туристы все еще бродили среди стоявших на тротуаре облепленных снегом девиц, одетых в дешевую синтетику, и замерзших уличных музыкантов с голодными глазами.
Перед зданием музыкального бара «Последний шанс» выстроилась дрожащая от холода очередь постоянных посетителей, надеявшихся попасть на позднее шоу. Публика, собравшаяся в баре, в полутемном прокуренном зале, не обращала внимания на многоголосый шум и душную атмосферу, насыщенную пивными парами. Посетителей не волновали даже завышенные цены на сильно разбавленное спиртное. Единственное, что их интересовало, — настоящий блюз. Где еще так отлично исполняют блюз, как не в «Последнем шансе»?
За пустой сценой, справа от холла, находилась неприметная дверь с косо висевшей табличкой: «Гримерная». За дверью в сырой комнатке с зелеными стенами темноволосая женщина настраивала гитару.
— Не подведи меня сегодня, старушка! Нам с тобой сегодня нельзя оплошать, — прошептала Эдди, обращаясь к лежащему на ее коленях инструменту.
Взгляд женщины упал на развешанные по стенам фотографии музыкальных знаменитостей, и она представила, что и ее фото висит здесь среди них.
Опершись на гриф, Эдди вспоминала, как выступала в этом зале в последний раз, два года назад. С ней была вся четверка из «Дельты Блу», и публика встречала их на ура. Их уже знали в Чикаго, залы на концертах были переполнены. Сегодня же Эдди, едва оправившись от простуды, в одиночестве будет открывать вечернее шоу, исполняя песни под аккомпанемент двенадцатиструнной гитары.
Эдди сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, стараясь избавиться от привычного волнения перед выступлением. Она твердо решила: если сегодня не удастся завести публику, как прежде, то лучше ей давать уроки музыки. Слишком много сил и времени отнимают попытки сделать музыкальную карьеру. Рори тоже заслуживает всего, что полагается иметь девочке ее возраста. Заработанного Эдди хватает лишь на покрытие основных расходов. Она не может позволить себе ни сводить Рори на уроки танцев, ни переоборудовать детскую. Даже покупка нарядов для дочки становится проблемой. И так длится уже долгое время. Эдди вдруг нестерпимо захотелось позвонить домой, услышать звонкий голосок четырехлетней дочурки, всегда действующий на нее успокаивающе. Однако Рори давно уже спит.
Эдди сейчас очень не хватало кого-нибудь, с кем можно было бы поговорить. Но друзья-музыканты из ее бывшей группы на гастролях на Среднем Западе. После того судебного процесса она решила уйти из группы, чтобы судебное постановление не распространялось на них, и теперь Эдди здесь без них, а они там без нее.
Эдди поспешила напомнить себе, что нынешний вечер особый: сегодня, возможно, она сделает первый шаг к осуществлению своей мечты. Месяц назад Эдди наконец решилась отправить кассету со своими песнями в лос-анджелесскую студию звукозаписи, и через пару недель ей позвонили, чтобы договориться о прослушивании. Эдди пригласила представителя студии в «Последний шанс», и сегодня он должен быть здесь, среди людей, ждущих ее выступления.
В дверь постучали, и, прежде чем Эдди успела откликнуться, кто-то вошел в комнату. Мужчина был в черных очках, но Эдди узнала его сразу. Некогда иссиня-черные волосы посеребрила седина, в пышных усах и густой бороде тоже проглядывала проседь.
Эдди сумела справиться с удивлением и сдержать бурю чувств, вызванную его неожиданным появлением.
— Что вы здесь делаете? Хотите украсть еще одну песню?
Мужчина саркастически усмехнулся и покачал головой.
— Конечно, Эдди, я только об этом и мечтал все время, — ответил нежданный посетитель, снимая очки.
— Да что вы говорите?!
Она отложила гитару и, глядя в зеркало, начала укладывать волосы в замысловатую прическу.
В зеркале отражалось лицо мужчины, и Эдди увидела, что он рассматривает ее своими выразительными голубыми глазами, способными свести с ума любую женщину. С подчеркнутым равнодушием она принялась красить тушью ресницы.
— Никогда не думала, что увижу когда-либо вас воочию. Я уже привыкла иметь дело только с этими придурками, называющими себя вашими адвокатами.
Дэвид Ландри присел на подлокотник потрепанного дивана.
— Можете обзывать их как угодно, но они помогли мне доказать свою невиновность. Вы ведь слышали свидетельства людей, которые были со мной ночью, когда я сочинил эту песню.
Эдди медленно повернулась к нему, сдерживая негодование.
— Да, мне пришлось выслушать их ложь и вашу. — Она непроизвольно сжала кулаки. — Господи, как я могла быть такой дурой, чтобы послать вам эту запись!
Он молча смотрел на нее сверху вниз, и Эдди вдруг почувствовала, что клокочущий в ней гнев может вырваться наружу.
— И не смейте на меня так смотреть!
— Как — так? — насмешливо спросил Дэвид Ландри.
— Как будто я сошла с ума, а вы со снисходительной жалостью выслушиваете мой бред! Я вытерпела многое, но такого не потерплю. И я вполне в здравом уме, уверяю вас. Нам с вами прекрасно известно, что плагиатор — вы!
О, какое облегчение и удовольствие — высказать ему все в лицо. Это единственное, что Эдди могла сделать, чтобы удержаться и не выцарапать красивые дразнящие голубые глаза.
— Как вам спалось сегодня? Мысль, что вы обокрали кого-то, не тревожила ваш сон? О, нет, по глазам вижу, что нет! Вам чего-то захотелось и вы не задумываясь это присвоили! Да вы заслуживаете, чтобы призрак моей матери являлся вам в кошмарах до скончания дней! Ведь это была и ее песня, как вам известно!
— Да сколько можно повторять! Не крал я вашу песню! И никогда не получал вашу треклятую кассету! Я, кстати, до сих пор не убежден в ее существовании. — Ландри помрачнел, и его голос посуровел. — Конечно, леди, вы сумели состряпать весьма убедительную историю, большое вам спасибо! Вы были чертовски близки к тому, чтобы разрушить все, чего я сумел достичь за последние двадцать лет. И теперь, после всех ваших неудавшихся интриг, как вы чувствуете себя?
— Как человек, который боролся за правду и не смог победить. Пока вы наслаждаетесь личным бассейном и живете без забот на доходы от моей песни, я изо всех сил пытаюсь получить контракт, чтобы прокормить дочь!
— Пять минут, мисс Рэйнтри! — крикнули в открытую дверь.
