— Самый лучший, Белочка. — Бруди ухитрился улыбнуться дочери и послать взгляд Кариссе, который ясно говорил «могли бы предупредить меня».
Пожалев его, она встала и направилась к холодильнику.
— Бруди, не хотите молока? Для того чтобы булочка легче прошла в желудок. Мы с Молли уже выпили по стакану. Правда, солнышко?
Молли кивнула и потянулась за другим своим творением. На этот раз отец мудро отказался.
— Нет, спасибо, Молли. Я выпью свое молоко, а потом не пора ли в постель? Правильно?
— Я не хочу в постель, — захныкала Молли. Кариcса перестала наливать в стакан молоко, удивленная тоном Молли. Весь последний час девочка вела себя замечательно. Капризный тон, обижено надутые губы, казалось, вовсе не свойственны ее характеру. Молли постоянно так реагирует на требования отца? И если это так, почему он не принимает мер?
Вручив Бруди молоко, Кариcса опустилась на колени рядом с Молли.
— Солнышко, помнишь, мы говорили о том, как вырасти большой и сильной? Для этого нам всем надо спать. Я устала и тоже собираюсь в постель.
Благодарная Молли встала, протянула отцу руку и пошла, будто кроткий ягненок, который спешит вернуться к своим.
— Правильно. Идем, папа, мне пора немного подрасти.
Кариcса ждала, что в благодарность Бруди улыбнется, или чуть кивнет, или хотя бы слегка наклонит голову. Вспышка раздражения в темных глазах Бруди удивила ее.
Что случилось? Откуда столько неприязни? Кариcса считала, что очень удачно отвела возможные капризы. А он вел себя так, будто она засунула ему в глотку добрый десяток сырых булочек. У человека явно серьезные проблемы с отношением к людям. А с нее уже хватит. Она сыта его причудами по самое горло.
— Вам лучше идти, — проговорила девушка, удерживая открытой дверь. Она еле сдерживалась, так ей хотелось дать Бруди пинка, когда тот проходил мимо.
— Молли, что надо сказать Кариссе?
— Спасибо, Кариcса, что пригласила меня, — уныло проговорила Молли.
— Всегда рада, солнышко. Можешь приходить в любое время. — Кариcса посмотрела в сторону Бруди, рискуя услышать его несогласие.
К счастью для него, он ограничился сдержанным кивком.
Бруди легко коснулся в поцелуе лба Молли, поправил одеяло и встал около кровати, с любовью разглядывая дочь. Дети лучшее, что есть на свете. И не важно, что они пронзительно кричат, шалят и переворачивают ваш мир вверх дном.
До тех пор пока Джеки не забеременела, Бруди считал себя убежденным холостяком. Потом он беззвучно проклинал судьбу, которая навязала ему жену и ребенка. Ведь он еще не чувствовал себя готовым, к такой ответственности. И несмотря ни на что, он влюбился в Молли в ту же минуту, как она вошла в этот мир.
Любовь потребовала высокой цены, которая называется страх. Дня не проходило, чтобы ужасный, разрушающий душу страх не мучил его. Страх того, что в любой момент он может потерять и свою бесценную дочь. И сколько Бруди ни убеждал себя, что его страх неразумен, он не мог от него отделаться. Молли — его мир. Он любил ее. Казалось бы, все так просто. Но простоты не было. Страх все усложнял. Он боялся потерять ее, боялся быть плохим отцом, боялся делать все неправильно. А вдруг Молли бросит его, когда подрастет. Бросит, потому что все поймет. В частности, обстоятельства, окружающие смерть ее матери...
А этой ночью сквозь все ограды проник еще один страх: страх перед нежелательным сексуальным влечением. Он хотел того, что не мог иметь.
Все началось в тот момент, когда Кариcса посмотрела на него большими голубыми глазами, полными удивления. Лицо в муке, волосы в беспорядке. Ее взгляд подействовал точно удар в солнечное сплетение. К этому еще надо добавить, что потом, уже приняв душ, она выглядела невероятно привлекательно и пахла розами. Он тут же забыл о своих бедах.
На одну иррациональную секунду он почти забыл, что на нем лежит ответственность. В данный момент его приоритет, его задача номер один — создать для Молли лучшую жизнь.
* * *
— У меня был очень плохой день, — пожаловалась Кариcса, вываливая на прилавок рулон подарочной бумаги и запирая кассу с наличными. Тани протянула сестре пакет с ленчем.
— Поэтому я и пришла к тебе, Кариcса. Расскажи мне, в чем дело.
Открыв пакет, Кариcса вдохнула аромат и закрыла глаза от удовольствия.
— Я чувствую запах бананового и шоколадного круассана...
— Уф-уф. После того, как ты накинулась на меня по телефону, я решила, что это лучшее средство для исправления настроения.
Кариcса пригласила сестру пройти в заднюю комнату.
— Прости, пожалуйста. Ты застала меня в плохое время.
— Плохое время? Плохой день? Что происходит, сестра?
Тани пожала плечами, сняла джинсовый жакет и повесила на крючок за дверью. Кариcса задумалась над ответом. Что она могла сказать?
Я ОЗАБОЧЕНА ПОЛОЖЕНИЕМ ОДНОЙ ДЕВОЧКИ, ХОТЯ ЭТО НЕ МОЕ ДЕЛО.
БРУДИ ЭЛЛИОТ БРЮЗГА.
Или лучше так: БРУДИ ЭЛЛИОТ БРЮЗГА, ЗАТВОРНИК И ЗАНОЗА. НО, ПОХОЖЕ, ОН МНЕ НРАВИТСЯ.
Даже думать об этом глупо.
— Это как-то связано с твоим привлекательным соседом? — Тани умела выглядеть совершенно невинной, но по лукавому блеску в глазах Кариcса догадалась: надо как-то выкручиваться.
— Откуда ты знаешь, что он привлекательный? Ты же видела его один раз, и то в костюме кролика.
Тани усмехнулась и слизала с пальцев клубничную глазурь.
— Я угадала! Если бы ты видела выражение своего лица. Это плохо для тебя, сестра. Правда, плохо и для большого красивого Бруди.
— Я тебя убью, — спокойно произнесла Кариcса и откусила кусочек круассана. Интересно, неужели Тани права?
Неужели она потеряла голову из-за неразговорчивого соседа? Не похоже. С тех пор, как она увидела его, он только то и делал, что раздражал ее. И не замечал ее существования, точнее, не видел в ней женщину. Кроме атлетической фигуры и приятной внешности, у него нет ничего, чтобы произвести на нее впечатление.
Так в чем его главная особенность? Такая угрюмость не делает его божьим даром женщине. А если еще добавить вечно хмурый вид...
— Послушай, сестра. Давай колись! — Тани подалась вперед, глаза сверкали.
— О чем ты? — пожала плечами Кариcса. — Парень ведет себя как затворник, я только стараюсь быть хорошей соседкой. Пытаюсь вытащить его из раковины.
— С твоей стороны это похоже на явную благотворительность. Ты жалеешь мужчину и пытаешься помочь ему. — Тани усмехнулась. — Ладно, оставим это, сестра. Он тебе нравится?
