На лице Гаррета появилось суровое выражение.
— Не кажется ли вам, что вы перегибаете палку? В конце концов, она только…
— Таково было желание ее матери.
— Ну, хорошо, — он уступил, но его глаза были напряженно прищурены, — однако не заходите слишком далеко, миссис Саск. Она только ребенок, и я хочу, чтобы это лето доставило ей радость.
— Я несу ответственность за это, мистер Джексон. — Повернувшись к нему спиной, миссис Саск дала понять, что разговор окончен. — Молли, дорогая, проснись. Нам пора идти.
И они ушли — Молли, сонная, покорная, спотыкающаяся на каждом шагу, и ее гувернантка с каменными плечами.
Когда они скрылись из виду, Брук обернулась к Гаррету.
— Что за ужасная женщина! Как вы можете доверять ей Молли?
Он был не менее мрачен.
— Миссис Саск была няней Моллиной мамы. Мелинда вполне ей доверяла.
Мелинда, мать Молли. И все-таки Брук должна попытаться.
— Пусть так, но она очень…
— Вы не понимаете, — прервал ее Гаррет раздраженно, — она не всегда такая. Эта ее резкость оттого, что ей не хотелось ехать сюда, да и я не встретил ее в аэропорту.
Объяснение выглядело разумным. Но в любом случае это ее совсем не касается, напомнила себе Брук.
— Конечно, — Брук сдалась, — мне не следовало так говорить.
Его неожиданная улыбка озадачила ее.
— В таком случае я прощаю вас. — Он наклонился и двумя пальцами взял ее за подбородок. — Я и сам на нее разозлился — ведь по ее милости мы не закончили с нашим пари.
Она приподняла голову и, высвободив подбородок, отвернулась, хотя все еще находилась под властью жаркого прикосновения его пальцев.
— Я уже сказала, я не заключаю пари.
— Все спорят — на что-нибудь.
— Только не я, — настаивала она, — я слишком благоразумна.
— Благоразумны… или пугливы?
— Я не… — Но в тот же момент она осознала, что ей и в самом деле страшно — страшно проиграть. Происходя из бедной семьи и имея так мало своего, она привыкла ценить все, чем владела. Ей было приятно преподносить людям подарки — и она часто делала это, — но бездумно разбрасываться ими не желала.
— Что, попал в самую точку? — Гаррет смотрел на нее с выражением превосходства. — Я играю на все, чем только можно рискнуть. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Легко ему говорить, подумала Брук. Он происходил из состоятельной семьи, в которой всегда водились деньги, так по крайней мере сказал поверенный в делах мисс Коры. Гаррет всегда мог надеяться, что его долги будут оплачены с лихвой.
— Как бы там ни было, — неопределенно сказала она, — не играйте жизнью вашей дочери.
— Согласен. И коль скоро речь зашла о моей дочери… — он вдруг заторопился, — вам кое-что следует знать…
Его прервал стук в дверь, за которым тут же последовал женский голос:
— Брук? Брук, это Кейти. Можно войти?
На лице Гаррета отразилось неподдельное облегчение. Он сделал шаг в направлении двери.
— Я все равно ухожу — я открою, — предложил он.
— Но вы что-то говорили о Молли…
Он отмахнулся от ее вопроса.
— Мы еще успеем это обсудить.
Она пошла за ним.
— Ваша бабушка просила меня оказывать ее наследникам всяческую помощь. Мне уже давно следовало начать инвентаризацию ее вещей, но до сегодняшнего дня я так и не приступила к этому. А тут еще вы…
Гаррет открыл дверь, и Кейти чуть не упала на него. Она подняла к нему свое веснушчатое лицо, и у нее отвисла челюсть.
Он схватил ее руку и пожал.
— Рад познакомиться…
— Кейти, — подсказала она, широко раскрыв глаза.
— Кейти, значит. А я Гаррет Джексон. Всего доброго.
— Но… — она смотрела на него во все глаза.
Он добавил для Брук:
— Нам немало нужно обсудить. Приходите утром завтракать, хорошо?
— Я… но я не… то есть…
— Не решаетесь принять мое предложение, так? — Он подмигнул Брук, махнул рукой уставившейся на него Кейти и вышел из дома.
Бежали секунды, а две женщины все стояли и смотрели, как он удаляется по петляющей между сосен дорожке. Тут Кейти испустила долгий восхищенный вздох.
— Ты только посмотри! — сказала она тихо. — Вот совершеннейший образчик мужской красоты.
Брук ответила сдержанным смехом:
— Ну… в общем, он недурен.
— Недурен? — Кейти прошла вслед за хозяйкой в гостиную и затем на кухню, чувствуя себя как дома у своей подруги. — Да он просто красавчик, и ты это знаешь. — Она оглянулась, словно проверяя, не подслушивает ли он. — Стало быть, он наследник мисс Коры? И будет жить в двух шагах от тебя? Ну и повезло тебе! Вот это да!
— Во всяком случае, какое-то время. — Брук опустила лед в два бокала, затем протянула руку к кувшину с лимонадом. С трудом она сумела сменить тему, спросив у Кейти о ее шефе, докторе Джоне Харви, ветеринаре, который присматривал за всеми животными в «Кошачьем уголке».
Даже после встречи с таким неотразимым мужчиной, как Гаррет Джексон, рыжеволосая Кейти не могла говорить о докторе Джоне без обморочного восторга. Усилием воли заставив себя следить за болтовней Кейти, Брук изгнала Гаррета Джексона и его очаровательную дочь из своих мыслей… но только из мыслей.
Ночью, ворочаясь в широкой постели на втором этаже, она не могла не думать о новом красавце соседе. Гаррет представлял собой опасность для ее душевного покоя — и даже более того. Эти размышления отняли у нее немало времени, но уснула она, точно зная, как будет действовать дальше. Она просто, так сказать, поднимет мост — и будет видеться с Джексонами как можно реже. Другого пути нет.
Ее новообретенная решимость, однако, продержалась не больше двенадцати часов.
Брук только что закончила кормить своих «пансионеров» — и вправду завтрак в постель! — когда ей показалось, что кто-то тихонечко стучит в дверь. Удивившись, она пошла открыть. На пороге с видом беглянки стояла Молли Джексон в голубых шортах и такого же цвета маечке.
— Молли! — Брук поискала глазами Гаррета или миссис Саск, но никого не обнаружила. — Детка, как ты очутилась здесь в такую рань?
— Я пришла навестить Ломбард, — сказала Молли с надеждой в голосе. — Можно?
— Ну конечно. Пожалуйста, проходи. — Брук провела девочку в гостиную. — Ты одна?
Молли кивнула. Ей было недосуг отвечать — она жадно озиралась. Заметив Ломбард, свернувшуюся на украшенной кисточками набивной подушке, она с радостным визгом бросилась к кошке.
Брук почувствовала, что ее новообретенная решимость бесследно исчезает. В конце концов, нельзя не любить ребенка, который любит твоих кошек. Видя, с какой радостью девочка прижала к себе животное, Брук вздохнула.
