— Не подходите, Гаррет Джексон!
— Мне хотелось получить завтрак в постель, но вы почему-то неодобрительно отнеслись к этому, — напомнил он ей. — На чем же мы порешим?
Девушка уперлась спиной в холодильник. Отступать больше некуда, поэтому она обхватила себя руками и гневно взглянула на своего собеседника.
— Это глупо. Прекратите сейчас же.
Он будто ее и не слышал.
— Давайте посмотрим, что же я могу потребовать. Поскольку пари у нас не ахти какое серьезное, мне остается только надеяться на скромное вознаграждение, такое, которое бы вам ничего не стоило… и напоминало непревзойденном Гаррете Джексоне.
Он наклонился еще ближе. И хотя ее не коснулся, Брук почувствовала себя так, словно он сжал ее в своих объятиях. Она дышала прерывисто, мысли ее путались.
Если бы голова у нее работала лучше, она никогда бы не произнесла слабым голоском:
— Как насчет печенья? Мне ничего не стоит испечь.
У него божественная улыбка, когда он — вот так, как сейчас, — растягивает губы с нарочитой медлительностью.
— А как насчет поцелуя? — Гаррет наклонялся ближе и ближе, но все еще не касаясь ее. — На память о том, что я человек, который любит выигрывать… и выигрывает.
С последним словом он прижал свои губы к ее губам.
Гаррет прижал свои губы к ее губам… прохладным, нежным, трепещущим. Не в силах пошевелиться, она позволяла ему целовать себя.
Никто никогда ее так не целовал! Он не обнял ее и даже не склонился к ней, хотя, зажатая между ним и холодильником, она не смогла бы сделать и шага назад.
Все ее чувства сосредоточились на возрастающем жаре его губ, с такой уверенностью распоряжавшихся ее губами; на возрастающем жаре собственной крови, струей шампанского растекавшейся по жилам.
С большим трудом до нее дошло, что кто-то зовет его по имени. Она открыла глаза, не помня, когда их закрыла, и, заморгав, попыталась установить, где находится.
Когда это ей удалось, она оттолкнула его и скользнула в сторону, удивляясь, что еще стоит на ногах, которые так сильно дрожали. Вот это поцелуй! Никогда прежде она не испытывала ничего подобного.
Но почему он хмурится? Она не успела спросить — вновь раздался незнакомый женский голос:
— Мистер Джексон? Вы здесь? Где же вы? Если вы думаете, что я проделала этот путь, чтобы прогуляться по лесу…
Ну и скрипучий голос, подумала Брук, встретившись взглядом с Гарретом. Он-то, несомненно, узнал этот голос, так как досада в его глазах быстро сменилась выражением, похожим на покорность.
— Миссис Саск, — объявил он и многозначительно взглянул на Брук, как будто это служило достаточным объяснением.
— Кто такая миссис Саск? — еле выговорила Брук. Голос не слушался ее.
— Няня Молли. — Гаррет внимательно всматривался в нее, как будто пытаясь определить ее реакцию на то, что произошло между ними. — Я совсем забыл о ней.
Судя по сердитому голосу Брук, если она за что и винила Гаррета, то только не за поцелуй.
— Тем не менее я бы сказала, что она появилась как раз вовремя, — возразила Брук язвительно. — Если вы думаете, что я позволю приставать ко мне всякий раз, когда вам захочется…
— Да перестаньте, я же не какой-нибудь грабитель с большой дороги. Я честно заработал поцелуй. — Уголки его губ тронула ехидная усмешка. — В сущности, это меня ограбили. Я получил не все, что мне причитается.
— Вы получили все. — Брук расправила плечи и показала на дверь. — Теперь вам придется отвечать за свои поступки.
— Что ж, ладно, но это только отодвигает неизбежное. Ваш час еще придет, мисс Брук Гамильтон.
Как раз это ее и беспокоит, призналась она себе, идя вслед за ним в другую комнату. «Благодарю вас от всей души, миссис Саск!» — мысленно произнесла она.
От благодарности, однако, вскоре не осталось и следа, поскольку миссис Саск оказалась не той женщиной, что вызывает подобные теплые чувства. Няня бедной Молли скорей напоминала стареющую амазонку, чем гувернантку.
Миссис Саск, женщина недюжинных размеров, стояла возле софы, на которой все еще спала Молли. Ломбард дремала, свернувшись под боком у девочки. Положив на бедра крепко сжатые кулаки, няня взирала на ребенка и кошку с нескрываемым осуждением. На ней было бесформенное серое платье и серый шерстяной жакет, что вместе с черными как смоль волосами, забранными на затылке в узел, превращало ее в точный портрет старой девы — учительницы прошлого века.
— Что все это значит? — воскликнула она, указывая на Молли и кошку.
— Гм… — Гаррет нахмурился. — Ничего не значит, кроме того, что Молли устала и заснула.
— Я имею в виду это животное.
Ломбард сверкнула на незнакомку по-кошачьи злобным взглядом. Та, однако, и не подумала отойти.
Брук кинулась спасать положение.
— Это животное всего лишь кошка, в действительности очень милое существо.
— Исключающие друг друга понятия, — миссис Саск уничтожила Брук взмахом коротких колючих ресниц. — Мистер Джексон, куда вы смотрите? Это же форменное издевательство над ребенком.
— Да будет вам!
— У Молли аллергия на кошек.
— Не может быть, — Гаррет обеспокоился. — Это правда? Я не знал.
Брук не верила своим ушам. Он не знал, что у его собственного ребенка аллергия? Затем ей в голову пришел еще более резонный вопрос.
— Вы уверены? — спросила она миссис Саск. — Молли ведь не чихала, не задыхалась, не…
— Кто вы такая, барышня?
— Я… ну, я… — начала Брук, запинаясь. Почему, собственно, она должна оправдываться перед этой женщиной? Она вскинула голову. — Я Брук Гамильтон, и это мой дом, — она посмотрела на Ломбард, — а это моя кошка. В сущности, этот дом полон кошек, и все они нравятся Молли.
— В таком случае, — холодно пообещала миссис Саск, — мы позаботимся о том, чтобы она никогда больше сюда не приходила.
— О, Господи! — воскликнула Брук. — Вы, значит, из тех же собачников, которые ненавидят кошек?
— Миссис Саск в равной мере ненавидит и тех, и других, — вмешался Гаррет недовольным тоном. — Барон и Ларри нравятся ей не больше, чем Ломбард.
Миссис Саск фыркнула.
— Я считаю, что животным не место в порядочном доме. Мать Молли этого не одобрила бы. — Она наклонилась, чтобы потрясти девочку за плечо.
Гаррет выступил вперед.
— Успокойтесь, миссис Саск. Я сам отнесу Молли домой.
— Это ни к чему. — Женщина посмотрела на него с явным неодобрением. — Если мы хотим воспитать в девочке характер, то должны приучать ее к самостоятельности.
На лице Гаррета появилось суровое выражение.
