Молодая женщина тяжело вздохнула, но все-таки открыла задвижку.
– Здравствуй, Рози, – пробормотал Сэм, нерешительно улыбаясь. – Дело в том, что Питер вчера напечатал фотографии и я вот решил занести… На улице-то жарко как… Фотографии очень красивые…
– Да уж, представляю себе, – ядовито ответствовала безжалостная девица, из вредности продолжая загораживать дверной проем. – Надо сказать, что Питер вчера послал мне эти фотографии с курьером. Целую пачку и вторые экземпляры. Повод ты придумал, конечно, неплохой, но не особенно правдоподобный.
– Но я же не знал, – попытался оправдаться Сэм.
– Как же!
Ну и что с того, – неожиданно возразил журналист, протягивая хозяйке квартиры букет очаровательных разноцветных маргариток, и вправду аккуратно завернутых в упаковочную бумагу.
Вероятно, так Сэм попытался спасти нежные цветы от палящих лучей летнего светила.
– Разве я сделал что-то плохое? Просто захотелось тебя увидеть, и я заехал. Вот, цветов по дороге набрал. Разве они не красивые?
– Очень! – честно сказала Рози, благосклонно приняв букет. Она обожала полевые цветы. Интересно, откуда об этом прознал сей журналист? Хотя знать все – это профессиональная обязанность любого борзописца. – Все равно высохли бы на солнце при такой погоде. А тут я поставлю их в воду и буду любоваться. Где-то у меня была бабушкина ваза…
Она наконец посторонилась и гордо прошествовала в кухню, даже не подумав пригласить нежданного визитера в дом. Гостеприимства, как видно, Рози было не занимать.
Впрочем, Сэм и безо всякого приглашения проник следом, немедленно заполнив собой всю прихожую. Его светловолосая макушка как раз пришлась под самый потолок – антресоли в коридоре пожирали огромный кусок и так дефицитного пространства.
Рози покопалась на полке и вытащила оттуда белую фаянсовую вазу с отбитым краешком и тонкой, тщательно заклеенной трещиной на боку. Вазу украшали изображения разнообразных цветов: тут были и васильки, и маки, и вьюнки. Видимо, этот предмет интерьера сделали когда-то очень давно и, возможно, даже расписали вручную.
Поставив цветы и налив в вазу отстоянной воды из большого кувшина, рыжеволосая красотка водрузила букет на стол и наконец соизволила обратить внимание на Сэма, все еще мнущегося в прихожей.
– Ну и чего стоишь? Проходи, я не кусаюсь.
– Наверное, стоило позвонить… – снова застеснялся молодой человек, на которого хрупкая манекенщица действовала, как тарантул на воробья, то есть внушала непреодолимые ужас и почтение, доводящие до полного ступора.
– Толку-то! – отмахнулась Рози. – Телефона здесь все равно нет, дом старый, так что хоть обзвонись. Да, кстати, а откуда ты узнал мой адрес? Ну, если Эрика проболталась! Никак она не успокоится!
– Мы же тебя после пикника домой завозили, – удивился Сэм. – Разве ты забыла? Я запомнил адрес.
– Ах да, профессиональная память…
– Нам без этого никак не обойтись, сама понимаешь, – гордо ответил журналист. – Быстрые ноги и крепкая голова, вот два главных орудия производства всякого собирателя новостей.
– Ну конечно… А еще я в нее ем, – хихикнула Рози, припомнив анекдот про тупицу боксера.
Сэм нерешительно улыбнулся в ответ.
– Если хочешь знать, Эрика меня даже отговаривала. Сказала, что у тебя ужасный характер и все такое.
– А ты что?
Рози снова уселась на табурет, положила ноги на соседний и принялась раскачиваться, совершенно не обращая внимания на тот факт, что старенькая фланелевая рубашка и нижнее белье, пусть даже в веселенький цветочек, никак не могут сойти за изысканный наряд для приема гостей. Даже если сильно напрячь воображение.
– А что я? Мне лично кажется, что характер совсем не ужасный. Просто ты высоко ценишь свое личное пространство, вот и все.
– И ты, стало быть, решил в него вторгнуться?
– Я с букетом, – несколько невпопад ответил Сэм.
– Думаешь, букет – достаточное извинение? – тут же фыркнула Рози, распахивая фиалковые глаза. – Ну ладно, раз уж ты случайно принес мои любимые цветы, напою тебя чаем… Нет, чай весь закончился. Есть кофе без сахара и вода из-под крана, на выбор.
– Выбор не богат, но кофе я бы охотно выпил. Даже без сахара. А нет ли молока? Может быть, посмотреть в холодильнике?
– Пожалуйста, смотри. – Рози сделала небрежный жест рукой.
Сэм с опаской приоткрыл дверцу низенького агрегата, одновременно служащего подставкой под газеты и журналы.
– Рози, ты совсем ничего не ешь, что ли? – не смог он сдержать удивленного восклицания.
Холодильник не работал. В его темных недрах давно уже не водилось продуктов, зато лежали роликовые коньки и новомодные кевларовые щитки для локтей и коленей.
– Ем, почему же? – ответила молодая манекенщица. – На работе ем, и иногда мы с Эрикой ходим в кафе. И вот у меня тут, в шкафчике, три йогурта стоят… Нет, уже испортились, придется вылить. Я вообще-то поесть люблю, просто готовить ненавижу.
– И поэтому твой холодильник уже давно скончался от тоски? Он же не холодит совсем.
– И не работает.
– Может, его починить? Могу в этом помочь.
– А что туда класть? – резонно возразила Рози, доставая кофемолку. Та тоже оказалась старинной тяжелой металлической ручной мельничкой с красивыми сине-белыми эмалевыми вставками на потускневших латунных боках.
– Хотя бы консервы для собак.
– Еще чего! Кормить старичка консервами, да за кого ты меня принимаешь? Я каждый день бегаю за свежим мясом. Правда, зубы у него уже не те, приходится возиться с мясорубкой. Так что мороки с готовкой мне хватает, сам понимаешь.
– Неужели каждый день?
– Точно так. Вот, держи. – Рози сунула древний предмет кухонной утвари Сэму. – Сюда насыпают зерна, а эту рукоятку крутят. Неблагодарный ручной труд, зато кофе получается чудесный.
– Ты не пробовала обзавестись электрической? – осторожно поинтересовался гость, глядя, как Рози насыпает в латунную ступку, по всей видимости ровесницу кофемолки, зерна кардамона и душистые коричневые обломки палочки корицы.
– Сэр Родерик совершенно не переносит шума электромоторов, впадает в панику и мечется по всей квартире, – объяснила его собеседница, энергично измельчая пряности. – И вообще, физический труд приносит больше удовлетворения. И я так привыкла. И не твое дело!
– Да, не мое, – покладисто согласился молодой человек, прилежно поворачивая деревянную рукоятку мельнички и с большим энтузиазмом принюхиваясь к ароматному, совершенно сногсшибательному запаху толченой корицы. – Тогда и готовить надо самой, разве нет?
– А я не люблю. К тому же мне никто не указ, как ты мог заметить. Никаких дурацких мужей, родственников, братьев и сестер. Так что я преспокойно заказываю пиццу: оп-ля! А кофе варить мне просто нравится. Есть какие-то возражения? Желание провести дискуссию?
