своего очередного ухажера.
— Так вот для чего ты приехала. — Начинаю откровенно хихикать над ней. — Сейчас назюзюкаешься и на свидание умчишь.
Отпиваю немного вина и отставляю бокал. Подруга разувается и забрасывает ноги на диван.
— Конечно, бегу и падаю к нему навстречу. Кстати, я тут на днях еще с одним парнем познакомилась на сайте.
— И?..
— И тоже ничего. Малолетка, — тяжело вздыхает Татьяна. — Представляешь, он мне пишет: «Что на тебе?»
— А ты? — Поджимаю под себя ноги и откидываюсь на мягкие диванные подушки.
— Отвечаю: «Два кредита». — Салютует мне бокалом. — Все. Больше не пишет. — И делает большой глоток, а я начинаю заливисто смеяться до боли в боку.
— Ну ты даешь. — Перевожу дыхание и вытираю уголки глаз от выступивших слез. — Могла бы с парнем и помягче.
— Не могла. Надоели малолетки.
— Возможно, это знак, что уже хватит убивать свое драгоценное время на сайты знакомств.
— Я, в отличие от тебя, дорогая моя, хотя бы пытаюсь что-то делать, — паясничает Таня и наигранно складывает губы бантиком.
У меня вообще веселая подруга. Мы дружим с ней уже лет так десять. Еще с университетских времен. У нее все еще нет ни семьи, ни детей. Да и мужика нормального тоже нет. Все как у меня. Но все еще верит, что сможет удачно выйти замуж.
— Я уже не в том возрасте, чтобы по свиданиям бегать. — Подаюсь вперед и подтягиваю к себе тарелку с фруктами. Достаю гроздь винограда и начинаю ее объедать.
— Да ладно, — машет рукой Татьяна и берет кусок пиццы, сыр с которой тянется белыми нитками. — Тебе всего-то тридцать четыре.
— Если считать свой возраст по ошибкам с мужчинами, то мне можно дать все пятьдесят, — иронизирую я.
— Перестань. Ну обожглась ты с Громовым когда-то. Что уж теперь, крест на себе ставить, что ли? Кстати, как он там?
— Как обычно, — веду плечом, — пьет со всех кровь. Как его супруга терпит, даже не представляю.
— Она, кажется, моложе него?
— Угу, — киваю.
— И этот туда же. Все хотят молодого мяса. А тут, — Таня смотрит в отражение бокала и натягивает кожу в районе губ, — уже даже гиалуронку колоть поздно. Только ботокс.
— Любят не за это. — Обнимаю колени руками и упираюсь в них подбородком.
— Знать бы за что. — Она морщит свой носик.
— А ни за что. Ты замечала, что часто мужики любят неудобных, некрасивых, недалеких дур. Казалось бы, за что их любить? А вот так, — развожу руками, — ни за что. Их просто любят. И все.
— Ты хочешь сказать, что надо быть неухоженной, слегка туповатой идиоткой со сложным характером, и тогда меня полюбят?
— Нет, — мотаю головой. — Я хочу сказать, что просто надо быть собой. Не подстраиваться, не стелиться, не угождать. И будет тебе счастье.
Я это поняла после Егора. Если мужчина тебя не любит, то что бы ты ни делала, что бы ты ему ни говорила — он никогда не будет тебя ценить, желать и даже терпеть. Крылова ему вон какие выкрутасы устраивала, а он все равно вцепился в нее мертвой хваткой и держит. Даже если она ему на голову вылезет и нагадит, то он скажет, что так и надо. И в придачу еще похвалит ее за качество и смекалку.
— Даже не знаю, что тебе на это ответить. У меня как-то не получается вести себя с ними так, как ты говоришь.
— А ты попробуй. Знаешь, иногда, чтобы получить то, чего ты никогда не имел, приходится делать то, чего ты никогда не делал.
— Ты сама-то уже начала практиковать свою премудрость? — насмешливо спрашивает Таня, подперев голову рукой.
— Да. И вполне этим довольна.
На самом деле, все это только в теории. Потому как практиковать это у меня попросту не с кем.
— А то-то я смотрю у тебя под дверью мужики толпятся, — подтрунивает она.
— Ну, толпятся, не толпятся, самоуважение появилось, — говорю я и гордо вздергиваю подбородок.
— Интересно, и кто же этот подопытный кролик, над которым ты ставишь свои эксперименты, у? — по-женски любопытствует Татьяна.
— Да есть там один, с восточным темпераментом, — отвечаю вскользь темы.
— Так-так, вечер становится все интересней и интересней.
Вижу, как в ее глазах появляются вопросительные знаки.
Валерия
— Светка эсэмэску прислала. — Таня смотрит в экран телефона.
— Что пишет?
— У нее трагедия. Ее любовник бросил.
При живом-то муже и прекрасном ребенке. Вот это трагедия. Мне бы ее проблемы. Тут не знаешь, за что хвататься: машина в ремонте, на работе дурдом творится. А ее любовник бросил. И что тут скажешь? Она ведь подруга. Надо поддержать.
— Да ты что… — произношу нарочито удивленно.
— Угу. Она сейчас к нам приедет. — Откладывает телефон в сторону.
— А муж ее в курсе? — Специально спрашиваю очевидную вещь.
— Ты что?! — Поднимает на меня удивленные глаза. — Нет конечно.
Естественно, если бы он это знал, то мы, наверное, здесь бы другую новость обсуждали. Но Светин муж очень ее любит. Мне кажется, он догадывается о фетишизме своей супруги и об ее отношениях на стороне. Просто глаза на все закрывает. Опять эта чертова любовь. Всех любят, кроме меня. А я, может, тоже хочу, чтобы меня любили.
— Боюсь, что на Светку этого не хватит. — Бросаю взгляд на почти пустую бутылку.
— Я ей написала, чтобы с собой еще привезла, — говорит Таня, допивая остатки вина из бокала.
Спустя час на пороге моей квартиры появляется Света с большим целлофановым пакетом из ближайшего супермаркета. Она в коротком серебристом платье, которое держится на одном честном слове, и с боевым макияжем на лице. Ловлю себя на мысли, что подруга как-то не сильно смахивает на страдающую женщину.
— Девочки, собираемся, — громко заявляет она, войдя в квартиру, и закрывает за собой дверь.
— Куда? — Забираю из ее рук пакет и заглядываю внутрь. Вижу четыре бутылки вина и отношу их на кухню.
— Страдать, — говорит она мне в спину. — Я столик заказала в «Бохо».
— Бохо? Это ночной клуб? — кричу с кухни.
— Ага, — подает голос Светлана. Слышу стук ее каблуков в сторону комнаты. Открываю бутылку. Беру чистый бокал и иду следом за ней.
— Я не одета для такого мероприятия, — вздыхает Таня. Но по ее взгляду понимаю, что она не против продолжить вечер вне стен этой квартиры.
— Нестрашно. — Светка устало плюхается на диван. — Вон у Лерки чего-нибудь возьми, — кивает в мою сторону. — У вас размер вроде один.
Ловлю на себе сразу два ожидающих моего ответа взгляда.
— Не вопрос. Что-нибудь подберем. Но только я никуда не еду. — Предупреждающе
