Ольга Куно - Жена по призванию

Изящная минутная стрелка преодолела последний барьер, отделявший её от отметки "двенадцать". Раздалось уже ставшее привычным, едва уловимое поскрипывание. Когда мы увидели эти часы на ярмарке, Дамиан отнёсся к ним как к дурацкой детской игрушке. Я же, напротив, пришла от них в восторг, и он, не задумываясь, выложил за них двадцать серебряных монет, с единственным условием, что в спальне у нас они висеть не будут. Уже прошла неделя, а я до сих пор с умилением смотрела, как над крупным циферблатом открывается маленькое окошко, из него выезжает прикреплённая к длинной деревянной дощечке кукушка, дёргается, пока часы издают звуки, призванные напоминать кукование, и заезжает обратно в свой предполагаемый домик, после чего створки закрываются, чтобы снова открыться только через час. Порой я даже ловила себя на желании лишний раз зайти в маленькую гостиную, располагавшуюся в наших с мужем покоях, чтобы снова понаблюдать за тем, как птичка покинет свой укромный уголок.

Одиннадцать часов. Времени осталось совсем немного. Я прошла к выходу. По дороге ненадолго остановилась у зеркала, окинула взглядом своё отражение, поправила слегка загнувшийся высокий воротник и немного поигралась с короткими волосами, придавая объёмной причёске форму. Затем вышла в коридор.

— Виконт у себя в кабинете? — спросила я у повстречавшегося снаружи дворецкого.

— Именно так, госпожа.

Я кивнула. Стало быть, менять направление не нужно. Я и рассчитывала найти его именно там.

— Дамиан! — окликнула мужа я, постучав в закрытую дверь. — К тебе можно?

— Конечно. Заходи! — послышалось изнутри.

Я открыла дверь и вошла. Дамиан сидел за своим письменным столом и как раз возвращал на место гусиное перо. Перед ним лежал листок бумаги, наполовину исписанный аккуратным почерком. В комнате вообще всё было аккуратно и на своих местах. Книги на полке стоят корешок к корешку, от наиболее высоких к низким. Документы и письма на столе сложены в стопки в соответствии со сферой, которой они касались, и степенью важности. Я точно знаю, что и в ящиках стола всё содержится в абсолютном порядке: и запасные перья, и листы чистой бумаги, и более старые конверты, и счета. У меня такого порядка никогда не бывает. Мне достаточно просидеть в комнате совсем недолго, чтобы там начали появляться первые признаки мелкомасштабного хаоса. Впрочем, с моей точки зрения, это не хаос, а просто признаки жизни.

— Дамиан, ты помнишь, что через час — торжественное открытие госпиталя? — подчёркнуто энергично осведомилась я.

Он поднял на меня удивлённый взгляд.

— Кажется, припоминаю. А разве это имеет хоть какое-то значение?

Я фыркнула.

— Такое, что ты должен там присутствовать, — пояснила очевидное я, подходя поближе.

— Должен? — изогнул бровь Дамиан. — Напомни-ка, кому это я успел так задолжать?

Он чуть-чуть откинул голову назад. Так хорошо знакомое мне движение. Мне вообще всё в его облике хорошо знакомо. Мы женаты меньше года, но за это время я успела прекрасно его изучить. И эту интонацию, бесстрастную и в то же время таящую в себе лёгкую смешинку. И взгляд, вроде бы строгий, такой, что не подступиться, но в моём присутствии смягчающийся. Да и глаза синие — и с этим ничего не поделаешь, сколько ни изображай неприступность. И две морщинки на лбу, они никогда не разглаживаются. И чернота волос, не коротких, но и не слишком длинных, обрамляющих бледное лицо.

— Должен-должен, — беззаботно отозвалась я, не намеренная ему уступать. Не в этот раз. — Так что быстро реши, что ты наденешь.

Дамиан снова слегка откидывает голову, и я, не выдержав, хихикаю.

— Не пытайся сбить меня с толку своим удивлением, — заявляю я, вытягивая вверх указательный палец. — Ты всё равно туда пойдёшь.

— Ты не могла бы пояснить мне, зачем?

Его глаза смеются, но вопрос тем не менее задан серьёзно.

— А затем. Это же твой госпиталь! Ты занимался его строительством, а теперь не хочешь даже окунуться в лучи заслуженной славы?

— Не хочу, — развёл руками Дамиан. — Терпеть не могу лучи славы. От них недолго сгореть.

— Глупости! За такой короткий срок ничего с тобой не случится, — отрезала я. — И вообще, люди должны знать своих героев.

— Люди и без того знают своего героя, — поморщился Дамиан. — Имеющаяся у них информация привычна и чрезвычайно интересна. Давай не будем усложнять им картину.

— Усложнять не будем. Картину пора менять. — На сей раз мой тон стал предельно серьёзным. — Брось, Дамиан, про старые слухи все уже забыли. Того жреца, что бесконечно трепал твоё имя в храме, по счастью, давно уже сместили с должности. А Учитель Антоний — вполне умный и адекватный человек. Что касается остальных слухов, так тебя давно уже оправдали, и люди, сколько бы им ни нравилось болтать, прекрасно об этом знают.

— Ты забыла про колдовство.

Дамиан со вкусом потянулся. Наша маленькая перепалка позволила ему отдохнуть от работы, что в принципе его радовало. Вот только идти в город на церемонию он и правда решительно не собирался. Я недовольно прикусила губу.

— Дамиан, люди должны знать, что ты для них сделал.

— Ника, мне ни холодно, ни жарко от того, знают они об этом или нет.

Он не пытался меня переспорить. Он действительно так думал. А я, вот беда, была не согласна.

— Ну, что тебе стоит пойти и поприсутствовать на торжестве пять-десять минут?

Дамиан пожал плечами.

— В общем-то ничего. Но что ты хочешь, чтобы я там делал? Стоял посреди площади рядом с настоятелем монастыря святого Веллира, как истукан?

— Почему как истукан? Ты мог бы толкнуть речь, — предложила я. — Не надо так морщиться! Коротенькую! Что-нибудь в духе "Я счастлив, что этот госпиталь, в строительство которого я вбухал кучу денег, послужит на благо отечества". И всё. Аплодисменты обеспечены, почёт тоже.

— Вот сама пойди и толкни там речь, если тебе так это нравится.

— Я бы произнесла речь с удовольствием, — соврала я. Легко давать заверения, когда точно знаешь, что проверки не потребуется. — Но дело в том, что ко мне строительство госпиталя не имеет никакого отношения. А к тебе — имеет. Ну, ладно, если так не хочешь, не читай никакую речь, но хоть поприсутствуй там совсем немного.

Дамиан вытянул руки и усадил меня к себе на колени.

— Всё равно не убедила, — с усмешкой констатировал он.

Вот ведь упрямый! Ладно, придётся подойти с другой стороны.

— Ты в курсе, что на церемонии открытия собирается присутствовать твоя мать?