Тина Коннолли
НАСТОЯЩАЯ ВЕДЬМА
Я вычищала гараж дракона, когда на моём телефоне высветилось сообщение от ведьмы.
«Принеси мне птицу».
— Ууу, — протянула я, обращаясь к Мунфайер. — Ну сколько можно?
Я засунула телефон в джинсы и вернулась к метле. Пока я подметала, в кармане защёлкали входящие сообщения от ведьмы.
Как только я закончила с уборкой, Мунфайер с тоской посмотрела на жёсткую щётку.
— Буквально пару раз почешу, — сказала я ей. — Ты же знаешь, какая она, эта ведьма.
Я схватила старую жёлтую щётку из щетины и потёрла чешуйчатую голубую драконью спину. Телефон продолжал настойчиво щёлкать, и я снова достала его.
«Вывеси сушиться змеиные шкурки».
«Покорми и выгуляй щенка оборотня».
«Почисти у дракона».
«Разморозь овцу».
«Всё сделала. На ногах с 5 утра», — набрала ответ.
Вслух же добавила:
— Всё делаю, как надо, — но не стала добавлять это в сообщение.
Телефон тут же щёлкнул в ответ.
«Не язви. Эти хлопоты по хозяйству помогут тебе научиться настоящему колдовству. А теперь принеси мне птицу».
— Извини, Мунфайер, — сказала я. — Ведьма не в настроении.
По крайней мере, она не спросила меня насчёт заклинаний, которые я должна была выучить. Я положила щётку на полку, быстро вышла из гаража для трейлера, стоящего поодаль, и вернулась в дом. Тринадцать минут, чтобы добраться до автобусной остановки и попасть в школу вовремя. Я закинула на плечо рюкзак, пока шла к старой проволочной клетке для птиц, стоящей на окне в гостиной. По клетке прыгал недавно приобретённый нами щегол. Ведьма приманила его семенами чертополоха.
— Идём, малыш, — сказала я и понесла клетку вверх по лестнице в спальню ведьмы.
Когда я вошла в комнату, предварительно постучав в дверь, ведьма сидела на кровати. Сармин Скарабуш — мрачная и язвительная старуха. Никто и ничто не оправдывает её ожиданий. Она всегда безупречна, и ни одному волоску не придёт в голову выбиться из её идеальной седой причёски. Её ночная сорочка белая, кровать белая, простыни, стены — всё белое. Каждое утро она обрабатывает всю комнату дезинфицирующим средством на основе волос единорога, поэтому в ней нет ни единого пятнышка. Безумие.
— Поставь птицу на стол, Камелия, — велела она. — Ты выполнила все задания на сегодняшнее утро?
Я плюхнулась на белый плетёный стул, выудила из заднего кармана три сложенных листа бумаги и протянула ей верхний.
— Особенности питания птенцов Руха — в большинстве случаев, это срыгивание пищи.
Зоркие глаза ведьмы изучали страницу.
— Сойдёт. А заклинание на самозащиту? Есть хоть какие-нибудь успехи?
Это вопрос, которого я так боялась. Под внимательным взглядом ведьмы я развернула второй лист.
Потому что всё дело в том, что попытки выучить заклинания — это самое ужасное.
Во-первых, заклинания выглядят как самые безумные математические задачи, которые мне когда-либо встречались. Ведьмы — печально известные параноики, поэтому каждое заклинание начинается списком ингредиентов (причем некоторые из них вам даже не понадобятся), а затем следуют указания, например:
«1. Соедините третий и четвёртый ингредиенты в пропорции два к трём так, чтобы полученное количество в два раза превышало количество ингредиента, который содержит в себе человеческий орган чувств».
В данном случае, ингредиентом, содержащим в себе человеческий орган чувств, являются Гр-уши.
Ха-ха-ха.
Это единственный компонент, который мне удалось вычислить, а я таскаю этот лист с заданиями уже четвёртый месяц.
Ведьмы просто смотрят на эти ужасные заклинания и понимают их, но, опять же, они ведьмы. И вот вторая причина, почему мне это так ненавистно.
Я не ведьма.
Возможно, я вынуждена жить с ведьмой, но никогда не стану такой, как она. У меня никак не выходило это заклинание, а потому усилия Сармин заставить меня работать над ним, попросту говоря, стали лишь ещё одним способом, чтобы свести меня с ума.
— Нууу, я в процессе, — наконец, ответила я. — Скажи, а что ты собираешься делать с птицей? Ты же не причинишь ей вред, не так ли?
Ведьма бросила на меня презрительный взгляд поверх своего острого носа.
— Конечно же, нет. Это всего лишь ещё одно заклинание против артрита, которое, возможно, будет работать так же, как и предыдущие сорок семь.
Она вытащила крошечное пуховое пёрышко из белой кожаной сумочки, которую носила на поясе и не снимала даже в постели, прикрепила его на скрепку и протянула мне.
— Пожалуйста, положи это перо в клетку.
Затем ведьма взяла с прикроватного столика свою натёртую до блеска алюминиевую волшебную палочку.
— Разве это не перо феникса? — выполняя приказ, спросила я. — Мне казалось, твоё колдовство на них не действует.
— Но оно действует на скрепку, — возразила Сармин.
Она дотронулась палочкой до щепотки кайенского перца из своей сумочки и стряхнула его в клетку. Отчего прикреплённое на скрепку пёрышко взлетело, повисая в воздухе.
Я попыталась вспомнить, что писала о фениксах в давным-давно выполненном задании. В памяти всплыло, что они очень могущественные. И склонны к неожиданным поступкам, например…
Пёрышко воспламенилось.
Щегол в испуге забился под крышкой клетки.
— Осторожно! — закричала я.
Пёрышко на скрепке ещё немного повисело в воздухе, а потом начало преследовать птичку. Щегол пищал и метался из стороны в сторону. Горящее перо несколько раз сменило направление, а потом стало гонять птицу по часовой стрелке.
— Ты же обещала, что не причинишь птице вреда! — закричала я, рванувшись к клетке.
— Назад, — направив на меня свою волшебную палочку, приказала ведьма. — Чтобы колдовство сработало, щегол должен сделать шестьдесят три полных круга.
Я прекрасно знала, какой вред могла нанести эта волшебная палочка. Ведьма обожала накладывать на меня наказания всякий раз, когда я не вписывалась в её извращённую теорию о «Настоящем колдовстве». Как, например, в тот раз, когда я отказалась держать соседскую кошку, чтобы ведьма смогла навечно заглушить её мяукание. Она превратила меня в полторы тысячи червячков и заставила компостировать сад.
Но щегол был напуган. Пух с пера осыпался и сгорел дотла. Ещё один шаг к клетке…
Ведьма вытащила из сумочки щепотку чего-то и окунула в это палочку.
— Онемение, — сказала она.
— Прости?
— Если сегодня в любой момент ты мне не подчинишься, некоторые части твоего тела онемеют.
