Посвящается Хейди и Джонсу, за нерушимую дружбу, щедрость и доступ к Интернету.
Наверное, вы самые лучшие люди из всех, кого я знаю.
Как и предыдущие мои книги, эта не появилась бы на свет, не будь у меня любящей семьи и верных друзей. Тысяча «спасибо» моей грозной фокус-группе: Майклу, Дэвиду и Кристине. Заряжаясь от вас терпением и энтузиазмом, я сумела преодолеть свой творческий кризис, благополучно пройти этой долиной смертной тени. Никакими словами нельзя выразить то, что значит для меня ваша поддержка.
Спасибо и тем, кто помогает мне публиковаться. Это литагент Джим Маккарти и издатель Джон Сконамильо. В ожидании текста вы с честью прошли проверку на реальность, давая мне необходимые отсрочки. Но как ни старалась я сойти с прямой и узкой дороги, мне этого не позволили.
И наконец, я навсегда останусь благодарна моим восьмиклассникам, позволившим мне оставить учительское поприще, чтобы дописать эту книгу. Всем вам я желаю самого лучшего. Знайте, дорогие мои: вовсе не надо становиться взрослыми для того, чтобы читать написанное мною.
Демоны ужасны.
Какую бы религию ты ни исповедовал, чем бы в жизни ни занимался — это аксиома. Нет, разумеется, в каждой избушке свои погремушки — особенно там, где орудую я, — но в целом у людей есть основательные причины избегать и страшиться дьявольских прислужников. Они жестоки и беспощадны; они упиваются страданиями и болью, а на досуге терзают души. Они лгут. Воруют. Мошенничают с налогами.
Но, несмотря на все это, я считаю, что стала очевидцем самого ужасающего из дьявольских действ.
Церемонии награждения. Моего.
Стоящий передо мной Горацио, вице-демон такого-то подразделения Инфернальных Интересов, силился подчеркнуть торжественность момента, но безуспешно. Мне казалось, виной тому его небесно-голубой полиэстеровый костюм и пестрый галстук-бабочка. Да и бачки не сильно его украшали. Видать, он лет шестьсот не покидал внутренних кругов ада, с тех самых пор, когда в последний раз был в моде небесно-голубой полиэстер.
Постоянно откашливаясь, он шарил взглядом по собравшимся, дабы убедиться, что все мы обратились в слух. Мой надзирающий, Джером, стоял неподалеку со скучающим видом и то и дело поглядывал на часы. Рядом с ним, рот до ушей, ухмылялся Каспер, шаловливый помощник Горацио. В руках он сжимал всякие бумаги, а портфель поставил на пол. Восторженность, нетерпение, подобострастие на его лице выражали служебное рвение высшего порядка.
Что касается меня… я изо всех сил старалась выглядеть взволнованной — но ничего не получалось. Что, разумеется, совершенно неприемлемо. Я суккуб, а значит, существую для того, чтобы заставлять людей — в особенности мужчин — поверить и представить себе, что они желают только меня. Я способна моментально сменить маску — от жеманной девственницы до сладострастной повелительницы. Нужны лишь капелька перевоплощения и чуточка притворства. Первую способность я обрела, когда загнала свою человечью душу; со временем овладела и второй. В конце концов, нельзя же на протяжении веков говорить каждому парню: «Да, малыш, ты у меня самый лучший» — и не научиться худо-бедно молоть языком. Пусть мифы рисуют нас дьявольскими бесплотными обольстительницами, но, по правде говоря, бытие суккуба сводится лишь к убедительной бесстрастности на физиономии и умению преподнести себя.
В общем-то, эта история с награждением не должна была слишком меня напрячь. Но для Горацио одного бесстрастного вида недостаточно.
— Воистину, для меня великая честь находиться здесь сегодня, — заголосил он гнусавым баритоном.
Воистину?
— Тяжкий труд — вот источник нашего величия, и ныне мы чествуем ту, что доказала свою преданность и всю себя отдала Великому Злу. Именно в таких личностях наша сила, что позволит одержать победу в грандиозной битве, когда в конце времен будут подведены все итоги. Подобные личности достойны уважения, и мы стараемся воздать должное их приверженности, дабы все узнали, как важно в эти трудные времена гнуть свое, несмотря ни на что, и сражаться за наши идеалы.
Затем он добавил:
— А вот те, кто не отдает все силы работе, канут в огненные бездны отчаяния и будут гореть целую вечность, раздираемые на части трехголовыми псами ада.
Я уж было открыла рот, чтобы высказать, насколько это экономически целесообразней выходного пособия, но Джером перехватил мой взгляд и покачал головой.
Между тем Горацио пихнул локтем Каспера, и черт поспешно протянул тисненный золотом сертификат.
— Вот почему я с таким удовольствием представляю вам это Свидетельство заслуг в значительном превышении и превосходстве назначенных для суккуба квот на последний квартал. Мои поздравления.
Горацио пожал мне руку и протянул сертификат, украшенный пятью десятками подписей.
Сим удостоверяется:
ЛЕТА (она же Джорджина Кинкейд), суккуб в епархии Сиэтла, Вашингтон, Соединенные Штаты Америки, Земля, значительно превысила и превзошла назначенные для суккуба квоты на последний квартал, продемонстрировав выдающиеся успехи в обольщении, разложении и обречении на вечные муки человеческих душ.
Когда я закончила читать, все смотрели на меня, вроде бы ожидая какой-нибудь речи или еще чего. Я главным образом гадала, не обижу ли кого, если умещу весь ответный спич в рамочку восемь на десять.
— Гм, спасибо. Все так… клево.
Похоже, Горацио этим удовлетворился. Он энергично кивнул и бросил взгляд на Джерома:
— Вы должны гордиться.
— Исключительно, — пробормотал архидемон, сдерживая зевоту.
Горацио снова повернулся ко мне:
— Продолжай в том же духе. Надеюсь, мы увидим тебя первой в списке кандидатов на корпоративный уровень.
Как будто мало им моей души. Я изобразила улыбку:
— Ну… тут еще нужно постараться.
— Отличная позиция. Превосходная. Вы хорошо с ней поработали.
Он дружески похлопал по спине Джерома, но что-то мой босс вовсе не лучился счастьем. Он терпеть не мог дружеских похлопываний. Да и любых прикосновений.
— Что ж, если мы закончили, я, пожалуй… о, чуть не забыл.
Горацио повернулся к Касперу. Черт передал ему что-то еще.
— Это тебе. В знак нашей признательности.
Он вручил мне подарочную карту сети ресторанов «Эпплбиз», а также купоны на бесплатный прокат видеодисков в «Блокбастере». Мы с Джеромом просто онемели.
— Блеск, — наконец выдавила я из себя.
