Рассказ о том, как замечательный Молон-тойн стал буддой - Автор Неизвестен

Описания хождений в ад издавна входят в литературу многих народов мира. Посещали ад уже герои гомеровской «Одиссеи» и «Энеиды» Вергилия. Ещё более богата сочинениями на сюжет хождений в ад или «видений ада», средневековая европейская литература, в составе которой самым известным описанием путешествия в мир иной стала «Божественная комедия» Данте.

На протяжении многих столетий этот сюжет бытовал также в письменной традиции народов Востока, в том числе арабской, персидской, китайской, индийской. Известен он был и литературе стран Юго-Восточной Азии. Не стала исключением монгольская старописьменная литература, в составе которой существует несколько произведений, включающих истории о путешествиях в буддийский ад.

Старейшей среди них является индийская легенда об одном из ближайших учеников Будды Шакьямуни по имени Маудгальяяна, посетившем в поисках своей умершей матери все области буддийского мира, в том числе и ад. История странствий Маудгальяяны (кит. Му-лянь) уже в III в. н. э. была переведена с санскритского языка на китайский. Впоследствии этот трогательный рассказ о сыновней любви стал очень популярен в Китае, поскольку как нельзя лучше соответствовал одному из важнейших положений учения Конфуция о почитании родителей, свято выполнявшемуся китайцами.

Не позднее IX в. появился тибетский перевод сочинения. Именно с тибетского языка впоследствии были выполнены монгольские переводы повести. Самым ранним среди них можно признать перевод Ши-регету-гуши-цорджи, появившийся в начале XVII в. В этом переводе содержится и самая пространная монгольская версия истории о Маудгальяяне (монг. Молон-тойн [1]). Объясняется это в первую очередь тем, что вся повесть буквально насыщена изложением важнейших положений буддийской морали, что в полной мере отвечало основной задаче литературы такого рода, создававшейся исключительно ради возможно более широкой и доступной пропаганды буддийских идей о нравственности.

Перевод Ширегету-гуши-цорджи получил наибольшее распространение среди монгольских народов, поскольку дважды издавался в Пекине ксилографическим способом. Первое издание появилось в 1686 г. Единственный обнаруженный к настоящему времени экземпляр этого издания хранится в библиотеке университета г. Хухэ-Хото (Внутренняя Монголия). Второй раз этот же перевод был ксилографирован в Пекине в 1708 г. Именно благодаря этому позднему пекинскому изданию, востоковеды имеют возможность ознакомиться с монгольской версией легенды о Молон-тойне, поскольку экземпляры его представлены во многих зарубежных коллекциях монгольских рукописей и ксилографов. Есть они, разумеется, и в собраниях Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения Российской Академии наук (далее. СПбФ ИВ РАН), и в фондах библиотеки Восточного факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Спустившись с горы, под названием «Крутая», [Молон-тойн], сложив ладони, поклонился Победоносно прошедшему Будде и спросил у него:

— Пребывая в долгом созерцании, я видел, что мой отец, переродившись среди тэнгриев, [стал ханом] тридцати трёх тэнгриев и наслаждается блаженством тэнгриев. А где обрела [новое] рождение моя матушка, не делавшая подношений духовенству и не совершавшая каких-либо добрых дел?

Победоносно прошедший Будда ответил:

— Твоя матушка при жизни не почитала три драгоценности. Бездумно лишала жизни живых существ. Была скупа и похотлива. Постоянно совершала дурные поступки. Поэтому, скончавшись, в силу своей греховности она переродилась в великом злом и грозном аду.

Выслушав слова Победоносно прошедшего Будды, Молон-тойн упал без чувств. Придя в себя, [он] поднялся и, вспомнив о своей матушке, заплакал. Сложив ладони, испросил предсказание судьбы, поклонился и отправился на поиски своей родимой матушки в восемнадцать адов.

Когда пришёл в мир ада, то там не было ни солнца, ни луны, ни звёзд — была кромешная тьма, и только слышался звук рыданий множества страдающих живых существ. Молон-тойн, услышав эти звуки, опечалился и, тяжело вздохнув, произнёс:

— Если живые существа не совершают благих деяний, то, умерев, как смогут обрести успокоение?

Сказав это, отправился расспрашивать других в поисках своей родимой матушки. Пройдя далее, достиг какого-то города и там увидел свирепых псов, глаза которых были подобны светильникам, головы, как у львов, когти на четырёх лапах, как железные крюки, хвосты подобны хвостам драконов. Когда все живые существа подходили к ним, то страдали от душевных мук, и от испуга сердца их колотились и трепетали. Добродетельные люди ударяли в ладоши и проходили МИМО. Не имеющие добродетелей злонамеренные [люди] не могли [пройти] и бежали прочь. Молон-тойн, увидев это, крайне опечалился и молвил:

— Если живые существа не будут совершать в Джамбудвипе добрых дел, то каким образом после смерти смогут избежать этих [мук] и спастись? Поэтому пусть в душах всех живых существ моё наставление найдёт отклик, и пусть, творя добро, избегнут [они] страданий ада и отыщут страну блаженства!

Сказав это, Молон-тойн пошёл дальше и достиг города Кабали. Среди находящихся там живых существ были погибшие в водах рек и в колодцах, убитые топорами и мечами, задавленные телегами и лошадьми и другие люди, умершие несвоевременной смертью. Когда [их] скапливалось [много], то тех грешных живых существ выводили из этого города. Молон-тойн, разыскивая свою матушку, увидел, какие муки терпят те живые существа и умершие каким-либо иным образом. Увидев это, [Молон-тойн] из сострадания к тем живым существам, прочитав священные книги, освободил [их].

Разыскивая свою родимую матушку и не найдя её, [Молон-тойн] опечалился. Скорбя и рыдая, он вновь отправился дальше и достиг горы, именуемой «Предел», и обо [3]  [под названием] «Воздаяние». Там грешные живые существа поднимались на обо и наблюдали, как их сыны и дочери, распустив волосы, горько плакали и звали своих родных. Увидев это, они очень расстраивались, плакали и спрашивали друг друга. «Когда же мы вернёмся?» Отцы и матери звали своих сынов. Матери звали своих дочерей. Мужья звали своих жён. [Затем все], скорбя, стеная и рыдая, спускались с обо. Молон-тойн опечалился, увидев этих неисчислимых живых существ.

Разыскивая свою родимую матушку и не найдя её, он горько зарыдал. Затем, отправившись дальше, он достиг берега кипящей реки. Через ту реку был [перекинут] золотой мост. Святые живые существа, исполнившие благие деяния и очищение, переходили по мосту. Если же совершившие грехи живые существа из боязни перед владыками мангусов [4], с головами быков и лошадей, в избытке скапливались возле кипящей [реки], то их хватали за руки и уколами копий гнали обратно. Если же они не падали [в воду], то