пройти ещё дальше, то в грязном, зловонном аду находится город, построенный из железа. Высота его двадцать тысяч маховых саженей. Чёрные столбы его в тысячу, десять тысяч рядов. Вверх вырываются, клубясь, огонь и дым. В четырёх его углах непроницаемый мрак. Наверху города из пасти медного змея вырывается раскалённое пламя. На горе из пасти железных псов вырывается чёрный дым.
Молон-тойн всё это подробно рассмотрел, но ворот для входа не нашёл. Когда он несколько раз громко крикнул, никто из людей не откликнулся. Тогда Молон-тойн решил ещё раз пойти к Эрлик-хану и всё разузнать. Придя в город, именуемый «Огненное корыто», он спросил Эрлик-хана:
— Я пришёл в грязный, зловонный ад, но там нет ворот для входа. Почему там ворота не открыты?
Эрлик-хан ответил:
— Те грешники, павшие в грязный, зловонный ад, не почитали три драгоценности и совершали другие грехи. Поэтому, когда после смерти они приходят к этому аду, дует ветер их грехов и, подняв грешников, ввергает их в главный ад. Освободиться тем грешникам необычайно трудно. Святой учитель, мне говорили, что твои чудодейственные способности невелики, поэтому попроси Будду-учителя открыть врата того ада.
Выслушав эти слова, Молон-тойн вспомнил о своей любимой матушке и очень опечалился. Расставшись с Эрлик-ханом, он сел на облако и отправился в ту сторону, где находился Победоносно прошедший [Будда]. Прибыв туда без промедления, он поклонился Будде-учителю и спросил его:
— Я искал свою любимую матушку среди всех, кто по повелению Победоносно прошедшего [Будды] прибыл в ад, но не нашёл её. Там есть адский железный город, высотой в двадцать тысяч маховых саженей. Чёрные столбы его в десять тысяч рядов. Вверх вырываются, клубясь, пламя и дым. Но этот построенный из железа город закрыт. Я несколько раз покричал, но никто из людей не откликнулся. [Таким образом], я, твой ничтожный, недостойный ученик, не могу встретиться со своей матушкой.
Будда-учитель в ответ промолвил:
— Твоя мать, пребывая в Джамбудвипе, совершала различные грехи. За это после смерти она пала в грязный и зловонный ад. Всё это за её грехи.
Выслушав повеление Будды, Молон-тойн огорчился и зарыдал. [Тогда] Победоносно прошедший [Будда] молвил:
— Ученик мой, ты не расстраивайся, а выслушай мой наказ. Говорят, в том аду есть ворота, но, когда бы за те ворота ни брались, они не открывались. Теперь же надень мою мантию, возьми чашу-патру и колокольчик. Придя в ад, трижды ударь колокольчиком в створку ворот. Замок, который открывает ворота, спадёт сам собой, и ворота распахнутся. Все страдающие живые существа, услышав звук моего колокольчика, избавятся от наказания.
Молон-тойн, услышав ответ на то, о чём он спросил у Будды-учителя, очень обрадовался, надел мантию Будды, взял чашу-патру и колокольчик Будды. Сложив ладони, поклонился Будде-учителю и, сев на облако, отправился [в путь]. Поскольку Молон-тойн обладал неисчислимой мудростью и чудесными способностями, то, прибыв к вратам ада, он поднял колокольчик и трижды ударил в створку ворот. Ворота того грязного, зловонного ада открылись сами собой. Запоры сами собой отпали. Предводитель чертей и все [другие] властители пришли в ту часть ада, куда прибыл Молон-тойн. Эрлик-хан выступил вперёд и спросил:
— Кто ты? Зачем пришёл? Зачем открыл ворота?
Молон-тойн ответил:
— Я, ближайший ученик Будды-учителя, пришёл, чтобы вывести из ада мою матушку.
— Как зовут твою матушку? — опять спросил Эрлик-хан. — Я пойду и посмотрю в книге её имя среди тех, кто [находится] в аду.
Молон-тойн ответил Эрлик-хану:
— Мою матушку при жизни звали Молон-хатун.
Выслушав эти слова, Эрлик-хан ушёл. Придя в ад, он несколько раз громко позвал Молон-хатун. [Та] услышала голос, но, боясь долгого наказания, громко не ответила и только тихо произнесла: «Это я». Тогда Эрлик-хан спросил:
— Я несколько раз позвал [тебя]. Почему ты не откликнулась?
Молон-хатун ответила:
— Я боялась, что ты, Эрлик-хан, задумал истязать меня. Потому и не откликнулась.
Эрлик-хан вновь промолвил:
— Твой единственный сын, сопровождавший Будду и наречённый Молон-тойном, пришёл искать тебя.
— Мой единственный сын не был тойном, и его не звали Молон-тойном, — ответила Молон-хатун.
Эрлик-хан, выслушав такие слова Молон-хатун, быстро вышел из ворот ада и сказал Молон-тойну:
— Там есть одна Молон-хатун, которая сказала мне: «В мире живых у меня был единственный сын, который не был тойном, и его не звали Молон-тойном».
Выслушав слова Эрлик-хана, Молон-тойн молвил:
— Милостивый Эрлик-хан, в Джамбудвипе отец и мать дали мне имя Лобог. После их кончины я сопровождал Будду-учителя. Победоносно прошедший Будда-учитель Шакьямуни сделал меня тойном и дал другое имя. Теперь меня зовут Молон-тойном.
Выслушав эти слова, Эрлик-хан возвратился в ад и сказал Молон-хатун:
— При твоей жизни его звали Лобог. После твоей смерти он стал тойном Будды-учителя, и звать его стали Молон-тойном.
Молон-хатун выслушала эти слова, и слёзы потекли из её глаз. Она сказала Эрлик-хану:
— Когда пребывала в Джамбудвипе, человек по имени Лобог был моим единственным сыном.
Выслушав эти слова, Эрлик-хан велел чертям:
— Черти, выдерните гвозди, которыми прибита Молон-хатун. Снимите и быстро уберите брёвна, в которые она зажата.
Выслушав слова хана, черти вошли внутрь ада. Немедленно выдернули гвозди из тела Молон-хатун и сняли все доски. Когда сняли, Молон-хатун почему-то упала без чувств. Из волосков на теле стала сочиться кровь.
Эрлик-хан опять приказал чертям:
— Снимите множество оков и тяжёлый круг, одетый на шею Молон-хатун. Освободите её тело. Спрячьте всё блестящее острое оружие.
Черти по приказу Эрлик-хана сделали Молон-хатун такой же, как прежде. Спрятали всё блестящее острое оружие и вывели [её] за ворота своего ада.
Эрлик-хан спросил у Молон-хатун:
— Кто кроме твоего единственного сына, ученика Будды-учителя, выведет тебя за ворота моего ада? Как ты встретишься со своим единственным сыном?
Эрлик-хан спросил также у Молон-тойна:
— Узнаёшь ты или нет свою матушку Молон-хатун?
Молон-тойн ответил Эрлик-хану:
— Мне ясно не показали лица моей матушки. Поэтому, увидев [её], сейчас не узнал.
Эрлик-хан согласился и, указав рукой, сказал:
— Та, что находится перед тобой, у кого всё тело горит в огне, а изо рта клубится дым; у кого на шею надет ошейник, а грешное тело опутано разными цепями и кого погоняют острыми мечами, — не это ли твоя мать?
Молон-тойн, увидев свою матушку, упал на землю без чувств. Спустя некоторое время, едва придя в себя, он поднялся, протянул руки к родимой матушке и громко зарыдал. Насмотревшись на свою матушку, Молон-тойн сложил ладони, поклонился своей родимой матушке и обратился к ней, плачущей,
