Виви Эндрюс
Жара в Серенгети
Эва Майнор напрашивалась на неприятности и, судя по виду бара «Пустячок», именно их она здесь и получит.
Стоя в одиночестве на грязной парковке позади обшарпанной забегаловки, она слушала шелест гравия, пока водитель вонючего такси, завёзшего её сюда — тип с маслянистыми глазками — выруливал на дорогу к более злачным местам. Эва попросила отвезти её в бар, известный тем, что там легче лёгкого найти себе пару на одну ночь. Теперь же она стояла на парковке, парализованная нерешительностью и мыслями из разряда «будь осторожней в своих желаниях». Эва Майнор — трусливая львица.
Пятница, ночь. В последний день рабочей недели даже в их сельской глуши в баре будет полно человеческих мужчин. Людей, которые увидят в Эве не самую маленькую и слабую львицу прайда, а миниатюрную, сексуальную женщину, двигающаяся с явной кошачьей грацией. Они никогда не заподозрят в ней что-то большее, чем просто человека.
Но сегодняшним вечером она хотела быть «чем-то большим». Жаждала хотя бы раз почувствовать себя особенной, а не самой никчемной представительницей львиной стаи. Менее сильной. Менее быстрой. Менее достойной…
Теперь или никогда.
Она тряхнула головой, откидывая длинные белокурые волосы за плечи. Ниспадая, шелковистые локоны коснулись обнаженной спины, дразня чувствительную кожу. Предвкушение пронзило Эву подобно электрическому току, пробуждая все её сверхчеловеческие чувства.
Она не была склонна к драматическим появлениям, но, когда позади захлопнулась тяжёлая дверь, каждый подвыпивший посетитель в баре обернулся к ней, оценивая взглядом. Эва приняла вызывающую позу, положив руку на бедро и прогнув спину.
В ту же секунду на неё навалились духота и вонь. В заведении, которое она выбрала для первой вылазки на тёмную сторону, вентиляция помещения определенно не стояла в приоритете. Запах прокисшего пива и пота терзал ноздри, но под всем этим смрадом дешевого кабака, чувствовался слабый дразнящий мужской аромат, заставивший её задрожать, несмотря на удушающую жару. Львица внутри неё заворочалась и замурлыкала.
Эва провела ладонями по обтянутым джинсами бедрам. И подавила желание прикрыть руками голый живот или одёрнуть топик. Она даже не знала, тянуть ли ей его вверх или вниз; плотно облегающий грудь гранатовый топ оставлял мало возможностей для манипуляций в любом направлении.
Но публике, казалось, понравился её наряд. С того момента как за Эвой захлопнулась дверь, все взгляды были направлены только на неё.
«Нужно выпить», — подумала она, осматривая ряд табуретов у видавшей виды барной стойки, маскирующейся под красное дерево. Свободных мест там оставалось предостаточно. Немного — или много — пива успокоит её нервы.
Эва с гордым видом прошествовала к бару на высоких каблуках, вертя бедрами, как Мэрилин Монро, по крайней мере, она надеялась, что выглядит похоже. За её дефиле следили не менее дюжины взглядов, но, сроднившись с ролью робкой пай-девочки, она не могла заставить себя оглянуться и насладиться всеобщим вниманием. Эва смотрела только на то место, на которое нацелилась, надеясь, что её нервозность сойдёт за сексуальную надменность.
Когда она приблизилась, мужчина у края бара покосился на неё. У этого Ромео во рту недоставало трёх зубов. Эва двинулась дальше, игнорируя его причмокивание в адрес своей задницы.
Через три свободных табурета Холостяк Номер Два окинул её оценивающим взглядом от груди до пят и обратно, прежде чем посмотреть в лицо и одарить ленивой улыбкой, говорящей «ты-же-знаешь-что-хочешь-меня». Улыбка была неплоха. Чертовски нахальна, но Эва привыкла к самонадеянным мужикам. Она справится с этим идиотом. К тому же у него все зубы на месте! Итак, дамы и господа, вот и наш победитель.
Эва запрыгнула на высокий табурет рядом с удачливым холостяком, даже не подозревающим, какое счастье на него свалилось. Казанова с наслаждением проследил за движениями её не обременённой лифчиком груди, пока Эва забиралась на стул, и она подавила желание одёрнуть топик.
— Угостите девушку напитком?
Зрачки Казановы так сильно расширились, что полностью перекрыли радужку глаз. Эва улыбнулась — её уверенность в себе значительно возросла. Она, конечно, хорошая девочка, но голос у неё не как у оператора секса по телефону. Хриплый, эротичный и глубокий. Он стал одной из множества причин, из-за которых её властные братья настаивали, чтобы на ранчо она как можно больше помалкивала рядом с посторонними мужчинами.
Но сейчас-то она не на ранчо…
Казанова подал знак бармену, не отводя от неё глаз.
— Как тебя зовут, крошка?
У него оказался протяжный техасский выговор, и при звуке его голоса Эва чуть выгнула спину. Мысль утянуть парня из бара и претворить в жизнь все свои фантазии утвердилась у неё в голове. Она сможет! Она действительно сумеет ради разнообразия сыграть роль плохой девочкой.
— Эва. А тебя?
Её совсем не волновало его имя. Нервы Эвы были под таким напряжением, словно она — автомобиль, который пытаются угнать, замкнув накоротко провода. Когда бармен бухнул перед ней пиво, она от неожиданности соскочила с табурета. Облокотившись на испещренный бар как на спасательный плот, Эва ополовинила бутылку одним большим глотком.
— Шанс.
Шанс? А, да, его имя. Ура. Эва сделала ещё глоток. Её бедра самопроизвольно выгнулись назад, выставив задницу напоказ. Тело требовало самца, который без промедления сорвал бы с неё джинсы и поимел бы сзади.
Эва со стуком поставила пиво на барную стойку. Алкоголь не помогал.
Она то и дело отбрасывала волосы, которые скользили по гладкой, покрытой испариной коже, вызывая дрожь. Остаётся надеяться, что Шанс не поклонник длительных ухаживаний. И позволит Эве сразу вскарабкаться на него и взять то, что ей нужно. Она не думала, что долго продержится.
— Так… — протянул Шанс, явно намереваясь начать разговор, которого ей совершенно не хотелось.
Интересно, как он отреагирует, если она проведет языком вниз по его шее? Вероятно, чертовски быстро заткнётся.
Эва развернулась к счастливчику-ковбою, как вдруг знакомый запах проник в ноздри, тёмный и горячий, подобный полночи в саванне. Тело отреагировало на находящегося позади мужчину внезапной влагой между ног прежде, чем она осознала, что за спиной кто-то есть. Тяжёлая рука легла на шею, но он не стал трясти её, как непослушного котёнка, коим наверняка считал, а лишь крепко сжал затылок, словно хотел оставить отпечаток своей ладони на коже.
Лэндон!
