Глава 1
У Адриана Ивашкова не было хорошего 21-ого дня рождения. Достижение совершеннолетия не было большим делом для него, принимая во внимание то, как он втайне от его родителей таскал алкоголь из комнаты с ликером с тех пор, как ему исполнилось 13 лет. В скором времени уже даже не было необходимостью его воровать. Обаяние и статус позволяли ему получать выпивку почти в любом баре — вампирском или человеческом. Что, несомненно, подтвердило истину прошлой ночью, если судить по похмелью, которое у него сегодня. Оно было у него и вчера тоже. И за день до того. На самом деле, Адриан был уверен, что он на жидкой диете последние несколько недель. Уже было трудно сказать, где заканчивалось одно похмелье, и начиналось другое.
«Жидкой диетой», конечно же, была кровь. Он нуждался в ней, чтобы просто выжить, и она, как ни странно, помогала ему с похмельем. Ну, вроде бы. Выходя за пределы таунхауса его родителей, он вздрогнул, потому что последний луч заходящего солнца ударил по его чрезмерно чувствительным глазам, сразу же вызывая головную боль в задней части черепа. Сколько было времени? Семь? Восемь? Сколько бы ни было, он наконец-то спал сегодня, что было хорошо для него. Солнце зашло гораздо раньше, и людей совсем не было. Адриан уже давно перестал беспокоиться о том, что другие думают о нем, но это не значит, что он хотел сталкиваться со смешанными взглядами презрения и жалости, которых он так много получал в последнее время.
Вставать поздно также значит, что он не увидит своих родителей до того, как они вернутся. В большинстве случаев он был почти не заинтересован в общении с ними — особенно со своим отцом — и, конечно, не в тот день, когда его мать осудили за дачу ложных показаний и воровство. Не то, чтобы Адриан сильно беспокоился о ней. Леди Даниэлла Ивашкова не увидит решетки. Она могла быть всего лишь оштрафована или приговорена к общественным работам. Ее статус мог защитить ее от чего угодно, и в действительности, принимая во внимание убийства и другие преступления, происходящие в последнее время, ее правонарушения мало кого беспокоили.
Шагая по одному из широких, красиво подстриженных газонов, которые входили в сердце Королевского двора Мороев, Адриан не мог не задаться вопросом, помнит ли еще его мама, что это был его день рождения. Она обычно (будучи очень педантичной в написании важных дат в свою личную книгу) помнила это и великодушно говорила ему «подбери что-нибудь хорошее для себя».
Кроме того, она всегда напоминала об этом его отцу, который давал Адриану некоторые грубоватые пожелания с немедленно следующей за этим лекцией о том, что Адриан должен понять, что ему делать со своей жизнью.
Тетя Татьяна никогда не читала ему лекции. Она знала о его дне рождения без напоминаний и всегда дарила ему выбранный ей же подарок. Как королева Мороев, она, конечно, никогда не покупала подарки лично, но она всегда давала своим слугам особые инструкции о том, что бы она хотела ему подарить. Ее подарки всегда были экстравагантными и милыми, с небольшим практическим применением.
— Только для тебя, - так она однажды поддразнила его.
В прошлом году она подарила ему запонки для манжет с рубиновыми камнями. Вспоминая тот день, Адриан нахмурился и подумал, где же теперь были эти запонки. Он никогда не собирался носить их, и был небрежен с ними. Но тогда он никак не ожидал, что она умрет.
Он решил, что найдет их позже. После того, как он получит крови от кормильцев. И после того, как выпьет что-нибудь, конечно же. Он не мог отмечать свой день рождения без спиртного, и, кроме того, он должен выпить за единственного человека, который, если бы был еще жив, то знал бы, что это был особенный день.
— С Днем рождения .
Адриан внезапно остановился. Слова были мягкими и короткими, сказанными осторожно, но легко различимыми для вампирского уха. Он медленно повернулся и увидел Джил Мастрано, робко стоящую перед ним. Она была высокой для своего возраста — пятнадцати лет, если он правильно помнил - и управляла своими длинными конечностями с грацией, которая делала ее, казалось, игривой и еще более высокой. У нее были густые светло-коричневые кудри, а ее глаза, нервно смотрящие на него, были цвета блестящего нефрита.
— Маленькая Джил, - произнес он, «надевая» улыбку, которая являлась его второй натурой, независимо от того, чувствовал ли он раздражение или как сильно трещала его голова. Он подошел к ней, двигаясь в тени яблони, которая закрыла собой большую часть западной стороны неба. — И с кем же ты разговариваешь?
— С тобой, - сказала она. Легкая улыбка овладела ее лицом, и застенчивость ослабла. — Не скрывай этого. Я знаю, что сегодня за день.
— Что делает тебя такой уверенной? Я выгляжу старше? Это самая ужасная вещь, которую только можно сказать. В следующий раз ты скажешь мне, что я поседел. Ты разбивательница сердец, Мастрано. Настоящая разбивательница сердец.
Адриан жаждал уйти. Кормильцы призывали его, его тело начинало теплеть при ощущении солоноватого привкуса человеческой крови. Потом - скотч. Да. Это было то, что он хотел сделать после. Но Джил была одной из немногих — очень немногих — людей, в глазах которых он не был ненормальным, и он был удивлен тому, что она знает, что сегодня был его день рождения, когда никто другой не знал этого. Проникнув в карман, он вытащил из него сигареты и зажигалку, надеясь, что один порок устранит тягу к другому.
Из-за слов «разбивательница сердец», бледные щеки Джил стали ярко-розовыми. Он понял, что не следовало произносить этого. Он не был забывчивым. Он знал, что Джил сходила по нему с ума, но надеялся, что она «переросла» это увлечение, поскольку из этого все равно ничего не могло получиться. Было только несколько границ, через который Адриан не переходил. 15-летняя девочка была одной из них. Ему не следовала потакать ей. Он даже пытался прекратить называть ее по старому имени: Джейлбейт (оригин.: Jailbait; прим. перев.: в одном из переводов имя означает «соблазн»). Тем не менее, флирт был его неосознанной привычкой и часто проскальзывал в словах.
— Ты сказал мне, — объяснила она. — Ты сказал всем в нашей компании. Еще давным-давно. В Академии Святого Владимира. Мы тусовались однажды, и у меня был гороскоп, я посмотрела в него. Ты Лев. Общительный. Эффектный. Самоуверенный. Высоко…
Она внезапно прикусила свою губу, а он засмеялся.
— Ты можешь сказать это. Высокомерный. Высокомерный ублюдок.
— Нет! Я не думаю, что ты такой, — решительно сказала она, распахнув глаза. — Не во всем. Имею в виду, это всего лишь говорят звезды.
Ее слова вызвали в нем смешанные чувства, как хорошие, так и плохие. Приятно было видеть ее прежней, такой, какой она была: невинной, застенчивой девочкой, и немного волнующейся. В последнее время он почти не видел этого в ней. Что более примечательно, он мог догадаться, кто был в этой «нашей компании», и из всех них только она запомнила день его рождения. Лестно. Печально.
