Глава 1
— Ну хотя бы вы объясните этому бешеному виконту с сегодняшнего дня, что я имею право забрать женщин! — с истеричными нотками требует вампир и бросает белый флаг. — Мы два часа здесь торчим, а у меня в одной столице еще сорок восемь неизъятых осужденных. Еще сорок восемь, помимо бывших работниц Тордоса, существ, которых собираются принести в жертву ради усиления вампиров.
После телепортации немного кружится голова, но я резко поднимаюсь. С Ареном мы выпрямляемся одновременно. За нами встают Элоранарр, Риэль, три его любовницы, имперский маг Эрршам, Бальтар, Вильгетта, Ингар.
Прятавшиеся за земляной насыпью гвардейцы вытягиваются по струнке. Они лишь искоса следят за салоном Тарлона, превратившимся в маленькую крепость. Остальные магазины сверкают витринами и вывесками. Из-за валяющихся на дороге обломков камней и расплавленных кусков стекол, выросшей из земли стены прикрытия кажется, что здесь просто разыгрались дети.
Только принесение в жертву восьми тысяч существ — совсем не игра.
— Не отдадим, — глухо отвечаю я, от злости растут когти, костяшки покрываются золотыми чешуйками.
В глазах вампира, окруженных вспухшими сосудами, мелькает страх. Он отступает, позвякивая амулетами с магическими кристаллами, гасящими его голод из-за нехватки магии в Эеране, и повторяет нервно:
— У меня разрешение императора. Император отдал нам всех осужденных. Я имею право их забрать.
«А этого вампира мы порубим? — интересуется Рассекающая. — Я не настаиваю, но...»
«Он всего лишь исполнитель», — напоминает Пронзающий.
Устремляю взгляд на бумажку в руках вампира. Окутываю ее магией и выдыхаю рыжее буйное пламя.
Огонь облизывает пальцы вампира, тот отшвыривает документ, трясет рукой, скаля на меня длинные влажные клыки.
Пламя опадает, но лежащая на мостовой бумажка цела.
— Вот видите, — вампир указывает на нее, — это настоящий императорский документ! Он не горит!
Ненавижу этот документ! Мы с Ареном одновременно наклоняемся вперед, выдыхая белый огонь. Камни мостовой раскаляются докрасна, текут, и защищенный магией документ, выбросив в воздух золотые искры, вспыхивает, мгновенно обращаясь пеплом.
— Я не позволю забрать этих девушек, — перехожу на рык.
Но Арен... чувствую, он сомневается, в нем борется рациональное воспитание военного и политика с гуманностью. Ему проще пожертвовать теми, кто однажды оступился и был за это наказан, в надежде защитить больше солдат. Только этих преступников осудили не на смерть, и если их не хватит, будут убивать невиновных!
— А что нам делать?! — вампир вскидывает руки, изуродованные проступившими венами. — Что делать, если ты, денея, и твой дракон отказались пожертвовать собой ради Эерана? Не вы двое, так другими придется жертвовать! И мы многое отдаем, мы умираем от голода потому, что вы не восстановили печать, мы каждый день живем в муках, и это не прекратиться, пока...
— Довольно! — Вокруг Арена вспыхивает огонь.
Вампир вдруг разражается нервным хриплым смехом:
— О да, это так по-драконьи: рыкнуть, припугнуть, надавить. Не думать о последствиях. Не хотите отдавать нам преступников? Эти отбросы общества, которые могли своей жизнью послужить Эерану... И не отдавайте! — он стискивает кулаки. — Только потом не жалуйтесь, что вместо ублюдков в бою погибнут...
— Праведники? — фыркает Риэль. Она хищно выныривает из-за наших спин, исподлобья смотрит на вампира, скалит драконьи клыки. — А вы уверены, что без жертвоприношения погибнут достойные? Можете поклясться, что в ваших рядах, которые вы так жаждете усилить кровью восьми тысяч одаренных, не окажутся твари, в тысячу раз худшие, чем самые страшные преступники?! А?!
От ее вскрика звонким каскадом осыпаются витрины и стекла, осколки вспыхивают на солнце, разлетаются бриллиантовыми брызгами. В ушах звенит, от изумления я не могу пошевелиться.
— Вы мерзкие, — рычит Риэль, наступая на пятящегося вампира, и серебряная чешуя проступает на скулах, руках, — полудохлые кровососы, вам не место в Эеране, это вас надо...
Элоранарр налетает на нее сзади, их охватывает золотое пламя телепорта. Риэль дергается вперед, серебряные когти рассекают языки огня, но оно с ревом поднимается выше и уносит ее вместе с Элоранарром в неизвестном направлении.
Вампир так и стоит, прикрывшись рукой, готовый защищаться. Смотрит на нас ошарашенно.
— Впервые вижу Халэнна взбешенным, — произносит Диора.
— Я и не знала, — тоненько соглашается Сирин, — что он может проявлять столько эмоций.
Поняв, что больше никто нападать не собирается, вампир выпрямляется и вздергивает подбородок:
— Это оскорбление.
— Всю его семью убили Неспящие, — резко отзываюсь я и чувствую, что Арен собирался сказать то же самое.
— Мы не в ответе за каждого вампира, как и вы не в ответе за каждого дракона, — вампир переводит взгляд на миниатюрную крепость. — Нравится нам или нет, обстоятельства требуют жестких мер. Я бы хотел получить причитающуюся мне дань.
— Нет, — произносит Арен таким тоном, что вампир делает кислое лицо, вздыхает.
— Тогда позвольте откланяться, — кивнув, он направляется в противоположную сторону.
За другими жертвами? Я шагаю за ним. Но меня удерживает Арен.
«Лера, он не архивампир, всего лишь исполнитель, он не волен вернуть нам всех, кого забрали, не в праве
останавливаться».
Поклонившиеся нам гвардейцы строевым шагом отправляются за представителем кантонов, оставив после
себя развороченную поднятыми укреплениями мостовую.
Клетки с другими пленниками, о которых говорил в письме Тарлон, не видно. Их уже сдали, отправили к другим будущим жертвам?
— Арен, мы должны срочно поговорить с твоим отцом!
Стена крепости, в которую превратился маникюрный салон, раскладываясь на кирпичи, открывает единственную на всю улицу целехонькую витрину. И вывеску:
«Благословение денеи.
Познай истинную красоту!»
Тарлон как всегда в своем репертуаре.
— Кстати, — Диора цокает языком. — Раз уж мы здесь, надо обновить ноготки.
