Annotation
Только став взрослой, я узнала, что моим настоящим отцом был герцог Эрсан — двадцать лет назад он не захотел жениться на моей матушке, но теперь требует, чтобы ради него и его законной дочери я пожертвовала тем немногим, что у меня есть — своей честью. Моей сводной сестре посчастливилось стать невестой наследного принца, но вот сберечь свою невинность до свадьбы она не смогла. И чтобы спасти ее от позора, я должна заменить ее в первую брачную ночь. Мы с ней похожи, и отец с мачехой уверены, что в полумраке спальни его высочество не заметит подмены.
Вот только кто же знал, что в эту ночь на плече молодой жены появляется особая метка — знак принадлежности к королевской семье? И что мне теперь с этой меткой делать? Конечно, бежать — и как можно дальше от дворца!
Принцесса на час
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Эпилог
Принцесса на час
Глава 1
— Это мое последнее предложение, мадемуазель Легран! — темные густые брови барона Дюко сошлись над переносицей, придав его лицу еще более суровое выражение, чем обычно. — И если вы по-прежнему намерены меня игнорировать, ну, что же — пеняйте на себя.
Мне было в нём неприятно всё — начиная с характера (он казался мне хищником, готовым в любой момент наброситься на того, кто слабей) и заканчивая резким голосом (который, впрочем, иногда мог звучать почти мягко). Так могла ли я ответить ему «да»?
— Благодарю вас, ваша милость, за оказанную честь, — я чуть поклонилась, стараясь вежливостью компенсировать наносимую обиду, — но я уже неоднократно говорила вам, что не намерена пока выходить замуж.
— Чушь! — его ладонь с такой силой опустилась на перила лестницы, что те задрожали. — Как вы собираетесь вести хозяйство? Будем откровенны, мадемуазель, я прекрасно осведомлен, что вы с матушкой едва сводите концы с концами. Вы задолжали всем лавочникам на этой улице, и некоторые из них уже отказали вам в кредите.
Я едва сдержалась, чтобы не высказать того, что я думала об этих бесчестных торговцах. И говоря обо всех местных лавочниках, барон преувеличил. Их было только дворе — мясник и зеленщик, и они посчитали возможным воспользоваться болезнью моей матушки и приписали в ее неоплаченные счета по лишнему нулю. Более того — они действовали заодно и рьяно подтверждали слова друг друга. И я отчаялась доказать, что матушка, которая ела как птичка и мясу всегда предпочитала рыбу, просто не смогла бы накупить продуктов на такую сумму. Остальные торговцы — и булочник, и молочник, и владелец рыбной лавки, — напротив, говорили, что матушка всегда расплачивалась за покупки сразу. Ну, а я сама свидетельствовать в свою пользу не могла — весь прошлый год я провела далеко отсюда, беря уроки музыки в академии Делакруа.
— И не забывайте, мадемуазель, — вывел меня из невеселых раздумий барон, — что вы живете в доме, принадлежащем муниципалитету! И договор съёма может быть расторгнут в любой момент!
Я посмотрела на него с изумлением. Да, мы с матушкой всего лишь снимали этот дом, но положенную плату вносили исправно.
— Что же может быть причиной для расторжения, сударь? — возмутилась я.
Он снисходительно усмехнулся:
— Какой же вы еще ребенок, Луиза! Да что угодно может быть такой причиной! Мэр может издать указ об обновлении фасадов домов на центральных улицах! Хватит у вас средств, чтобы перекрасить уличную стену?
Я задохнулась от гнева. Подобные угрозы — не самый лучший способ произвести впечатление на девушку, которой сделал предложение. Было странно, что барон этого не понимал. Если он хотел запугать меня и таким образом добиться моего согласия, то чего он мог ждать от подобного брака? Как можно ложиться в одну постель с женщиной, которая тебя ненавидит?
И когда я уже готова была высказать всё это вслух, барон благоразумно предпочел ретироваться. Правда, на пороге он обернулся и еще раз сказал:
— Даю вам возможность подумать до летней ярмарки, Луиза.
В закрывшуюся за его спиной дверь я запустила увесистым томиком стихов, которые читала до прихода Дюко.
Из кухни тут же выглянула старая служанка Рикарда. Она посмотрела на дверь, на валяющуюся на полу книгу, потом — на меня. И укоризненно покачала головой.
— Зря вы ему отказали, мадемуазель. Он не отступится. Не получит по-хорошему, добьется по-плохому. А в городе к нему прислушиваются. Таких людей лучше держать в друзьях, а не во врагах. Да и титул баронессы вам бы очень пошел. И матушке вашей будет спокойнее.
Рикарду я помню столько же времени, сколько и саму себя. Она уже не служанка, а член семьи. И только благодаря ее поддержке я не сошла с ума, когда тяжело заболела матушка. И я знаю — она хочет как лучше. Но именно этот совет я от нее принять не могла.
— Ты, действительно, думаешь, что когда матушка придет в себя, то обрадуется такому браку? — спросила я.
Сама я сильно в этом сомневалась. Барон Дюко уже давно был в числе моих поклонников, но я никогда не отвечала на его знаки внимания, и мне казалось, в этом матушка меня вполне одобряла. И даже мое отчаянное желание найти деньги на лечение мамы не могло заставить меня выйти замуж за Дюко — он был из тех мужчин, которые своих женщин ограничивают во всём, а значит даже после свадьбы я не могла бы надеяться, что он расщедрится и оплатит поездку в Тулен.
— Между прочим, вам уже двадцать один год, — напомнила Рикарда. — Все ваши подруги давно замужем, и если вы не последуете их примеру, то, боюсь, скоро станете считаться старой девой.
Я согласно кивнула. Как ни странно, но подобная перспектива меня ничуть не пугала. Брак без любви мне казался ужасным. Особенно брак с человеком, подобным барону Дюко.
Я не сомневалась, что матушка одобрит мое решение. Она и сама, будучи весьма привлекательной женщиной, так и не вышла замуж после смерти моего отца.
Но Рикарда была права в одном — барон был не из тех, кто забывает обиды.
Я тряхнула головой, прогоняя невеселые мысли. До ярмарки оставалось чуть больше двух недель. Мне стоит принять какое-то решение. Я уже больше месяца изучала объявления в еженедельном «Вестнике Керландии» и всё больше склонялась к тому, чтобы наняться в услужение в качестве учительницы музыки в один из столичных пансионов для девочек. Правда, меня пугали большие города, а тем более, столица, но куда больше меня пугал барон Дюко. К тому же, нам нужны были деньги на лечение мамы, а заработать их здесь у меня возможности не было.
— Ужин на столе, мадемуазель Луиза, — вздохнув, сказала Рикарда. — Только не обессудьте, мясо нам теперь не по карману.
Я улыбнулась. Она отменно готовила, и даже простые тушеные овощи в ее исполнении становились шедевром.
— А матушка уже поела?
Служанка кивнула. Мама болела уже несколько месяцев — при этом внешне она не выглядела больной. Вот только была безучастной ко всему, словно забыла, как это — радоваться, грустить, удивляться. Она ходила по дому, ела, когда ей приносили еду, но не произносила ни слова и никого не узнавала.
— И на вашем месте я постеснялась бы выходить из своей спальни в этом смешном чепце, — продолжала ворчать Рикарда. — Я понимаю, что он вам дорог, но послушайте меня — он способен отпугнуть даже самого преданного из ваших кавалеров.
Я подошла к зеркалу и улыбнулась своему отражению. Чепец из голубого, в мелкий цветочек ситца сшила матушка пару лет назад, и хотя прежде я тоже находила его слишком легкомысленным для взрослой девушки, теперь, когда матушка была больна, я будто черпала в нём какую-то силу.
— К сожалению, Арди, на барона Дюко он не подействовал, — возразила я.
