Ксения Вавилова
Танцующая с ветром
1 – Чужачка
Соль. Кто бы знал, что она может доставить столько неудобств. После купания в морской воде, возможности вымыться и постирать одежду не представилось. Кожа чесалась, одежда хрустела при каждом движении и натирала кожу, а волосы превратились в колтуны. Над ухом комом застыла кровь, слепив волосы и закрыв рану.
Меня нашли на побережье, среди даров, что выбросил на берег ночной шторм. Сначала люди разбегались, игнорируя просьбы о помощи. Чуть позже пришел жуткий старик со вздувшимся животом и обветренным, морщинистым лицом. Его языка я так же не поняла, но он отвел меня в деревню, скрыл от любопытных глаз в своем доме и дал наконец стакан воды и что-то, что вероятно было кашей.
Долго прятаться не получилось. Не прошло и часа, когда женщины в доме старика, стали смотреть не с любопытством, а со злостью. Голоса их стали требовательными и визгливо-истеричными. Причин их недовольства я не понимала, но выяснять и не пришлось.
Земля задрожала и в первый момент я испугалась землетрясения. Колона всадников въехала в деревню, устроив местным знатный переполох.
Взгляды всадников мне не понравились. Кутаясь в просторный наряд, стараясь спрятать страх, я гордо скинула голову, с вызовом глядя в ответ. Это казалось правильным. Хотя попадавшие лицом в глядь рыбаки несколько сбивали с толку.
Всадник, хмуро глядевшись в ответ, убрал руку от меча и чуть повернув голову что-то спросил у своих хозяев. Недоверчиво сощурившись, он не отрывал от меня взгляда, демонстративно держа руку у пояса с оружием.
Интересно, часто ли ему приходиться защищать своих господ, от испуганных, истощенных девиц, что едва стоят на ногах от голода и усталости? Вот уж действительно страшная напасть, против которой нужен вооруженный всадник.
Говорили они на том же непонятном гортанном языке, что и жители деревни, если говор и отличался, то незначительно. Речь сопровождалась резким повышением тона если слово и фраза окачивалась гласной. А растянутая на разные лады «Э» заменяла им половину слов.
По очередному требовательному «э», я перевела взгляд на всадника, что выехал из-за спины воина. Вместо брони его тело покрывала синяя туника, с вышитым на груди золотым шестиугольником. Чистое, светлое лицо, с прямым носом и темными, словно омуты глазами, притягивало взгляд. По сравнению с деревенскими жителями он выглядел созданием из другого мира, более возвышенным, чистым и прекрасным. Даже оттопыренные уши его не портили. Подняв, укрытую широким рукавом, руку он что-то повелительно произнес.
- Я вас не понимаю. – покачала я головой, устало прикрыв глаза.
Они с воином обменялись короткими фразами, от чего вся колона пришла в движение. Воин, тронув коня подъехал ближе и протянул руку.
Среди знатных господ больше шансов найти толмача. – успокаивала я себя, но ехать с ними не хотелось. Мне не нравились ни взгляды, ни интонации, ни то что окружающие при виде всадников, хлопались на землю и глаза боялись поднять.
Едва я протянула руку в ответ, как окрик, заставил воина резко отпрянуть и отступить. Между нами протиснулся второй господин. В таких же богатых одеждах, но фиолетового цвета. У него так же торчали уши, должно быть он приходился родственником господину в синем. В волосах красовалась золотая заколка с драгоценными камнями, что смотрелась неуместно на фоне окружающей их бедности и нужды.
Он не стал наклоняться и протягивать руку, лишь чуть отклонился назад, позволив воину посадить меня перед собой. Чувствуя себя кулем с зерном, который перекладывают как им вздумается, я подумала было обидеться, но ситуация не располагала.
Сидеть боком на движущейся лошади, без седла и возможности за что-то ухватиться то еще удовольствие. Грива лошади коротко выстрижена, попона колется золотой вышивкой, а вместо седла местные стелили жёсткие коврики. Каждый шаг отзывался тупой болью в голове, хотелось попросить ехать медленнее. С трудом балансируя на спине животного, я не вольно вздрогнула и отпрянула, когда сильная рука обхватила меня за талию.
Виды вокруг словно, под стать настроению угрюмые и безрадостные. Серые камни, месиво из грязи и глины вместо дорог, редкие тонкие деревья и колючие кустарники. Вокруг раскинулась серая, унылая пустошь. Разбитая дорога вывела нас к приземистому строению спрятанному за серой каменной стеной.
Едва мы въехали во двор как над головой затрубили трубы, заставив вздрогнуть от неожиданности. Сидящий за спиной мужчина сказал что-то тихим успокаивающим тоном. Обернувшись, я на мгновение встретилась с ним взглядом. Черные словно Бездна глаза. Сосредоточенные. Оценивающие. По спине пробежал холод, и я поспешила отвернуться, цепляясь за колючую попону, чтобы не упасть.
Широкий двор опоясывали невзрачные, некогда выкрашенные в яркие цвета, но ныне побледневшие и осыпающиеся постройки. Из главного здания на встречу вышли люди. Всадники начали спешиваться, и я торопливо соскользнула с лошади. Вышло неловко, мужчину, что подошел помочь, я увидела уже посте того, как оказалась на земле.
Воины выстроились вдоль дорожки, ведущей к террасе, и синхронно приклонили колени. Господа с шестиугольниками на груди направились к террасе, заговорив со встречающими, а я мысленно заметалась, не зная куда себя деть. Слуги потянули лошадей в стойло, и я было хотела уйти с ними, когда все тот же воин, осторожно коснулся моего локтя. С поклоном он указал в сторону господ. Те обернувшись явно ждали от меня чего-то.
Во рту пересохло. Я предпочла бы уйти с лошадьми, с ними языковой барьер не страшен. Но пришлось на ватных ногах тащиться к лестнице и не придумав ни чего умнее присесть в реверансе. Уже в процессе я оценила всю нелепость своего решения. Наряд не был предназначен для подобных действ и некрасиво разошелся внизу, приоткрывая грязные босые ступни. Покраснев и смутившись, я замерла, сгорая от стыда.
Послышались смешки и перебросившись парой фраз мужчины удалились, закончив мои мучения. Рядом тут же оказалась стайка бойких девиц, в одинаковых нарядах, прическами и выражениями лиц. Должно быть служанка. Голоса их тихие, нежные, касания невесомые, а шаги не слышные. Противиться им совершенно не хотелось, и я позволила увести себя куда им вздумается. Они могли бы и рассвирепевшего медведя уговорить броситься в волчью яму.
Обойдя террасу, они вошли в дом со стороны сада и через анфиладу комнат попали в гостевые покои. Во всяком случае мне хотелось верить, что это гостевые покои.
Не успела я осмотреться, как служанки развязали пояс и стянули, неподатливый от соли наряд. В небольшую бадью натаскали воды и игнорируя мое смущение принялись обтирать меня тряпицами.
С волосами дело обстояло сложнее. Длинные, густые, таким богатством стоило гордиться, не будь они спутанным просоленным комом. Терпеливые девушки ком распутали, как могли прополоскали волосы, но не выдержав я засунула голову в бадью, хотя бы на время избавившись от зуда.
Вода избавила меня не только от соли, но и от запекшейся крови, что служанки вычесали, разбирая колтуны. Рана открылась, вызвав небольшое кровотечение и панику. Приложив свернутую тряпицу к голове, я попыталась успокоить служанок, но ободряющей улыбки не вышло. Соль жгла рану, от чего на глаза наворачивались слезы, а моих просьб принести чистой воды, они явно не понимали.
Зато привели доктора, что осмотрел мою голову и зашил рану. Сделал он это без предупреждения. Дернувшись от неожиданной боли, я саданула старика локтем в солнечное сплетение вызвав еще один переполох.
Многим позже в комнату вошла хозяйка дома, в расшитом дорогом наряде, со сложной прической, в которой золотых заколок с подвесками было так много, что её голову должно быть поддерживает специальная жердь, спрятанная под одеждой. Не смотря на многослойный наряд и тяжелую причёску, двигалась она плавно, словно плыла над землей. Тонкое, миловидное лицо выбелено, делая её похожей на фарфоровую куклу. Ощущение усиливали нарисованные брови и маленькие губы отмечены алой точкой.
