Сказка четвертая. Про детей Кощеевых - Алёна Дмитриевна

Всем, кому однажды довелось сломаться.

Дай вам Бог воскреснуть.

Выпрями спину, дитя мое. Ну!

Простолюдины

Гнутся. Потуже корсет затяну…

Выпрями спину!

Если упала, расшиблась, — не плачь.

Боль — только вспышка.

Каждой принцессе положен палач.

Спину, малышка!

В черную кухню ли, в келью, в петлю,

В обморок, в клетку…

Спину, дитя мое, — я так велю.

Выпрямись, детка!

Ольга Родионова

Пролог.

три года назад

Кофе остыл. Демьян недовольно цокнул, а потом постучал пальцами по стенке кружки, плетя вязь заговора. Невербальная магия, что может быть лучше? Чем старше он становился, тем больше ему нравилась идея обходиться без слов. От напитка пошел пар. Демьян удовлетворенно улыбнулся и убрал пальцы, но вместо того, чтобы прекратить нагреваться, кофе вдруг вспенился, запузырился, вскипая, и перелился через край кружки.

Мужчина зашипел, отдернул руку, на которую попали брызги, и забормотал слова отмены. Кофе тут же успокоился, но по столику уже расползалась лужа. Демьян быстро оглянулся на дом, проверяя, не видел ли кто этого из окна. Но нет, в доме все еще спали.

Почти все.

Злата выскочила в сад, пробежала босыми ногами по траве. Свежий утренний ветерок подхватил завитые в кольца медные волосы, откинул ей за спину, они затанцевали в воздухе.

— Братишка! — воскликнула она. — Почему я только сейчас узнаю, что сегодня ты ночевал у нас?

— Решил вчера в последний момент, — улыбнулся ей Демьян и поцеловал в висок в ответ на крепкие объятия. — Когда приехал, ты уже спала. Доброе утро.

— Доброе! Что это ты?

— Разлил.

Злата покачала головой, в шутку погрозила пальцем, провела ладонью над столиком, и от кофейной лужи не осталось и следа.

— Спасибо.

— Не за что, о великий колдун, не способный запомнить простейший бытовой заговор, — рассмеялась она. — Бездарь ты мой.

— Ха-ха, — мрачно отозвался Демьян, но тут же снова улыбнулся: злиться на Злату было невозможно. Он наконец сделал глоток и огляделся.

— Злата! — воскликнул он.

Там, где она прошла, распустились цветы.

Злата оглянулась, рассмотрела тропинку и вдруг смутилась. Потупила глаза. И улыбнулась так застенчиво и нежно, что Демьян сразу же все понял.

— Да ты влюблена, — протянул он. — И кто этот счастливчик? Отец знает?

Злата округлила глаза.

— Прекрати кричать! — шикнула она, хотя он совсем и не кричал, но тут же снова разулыбалась, глубоко вдохнула свежий воздух и упала в соседнее кресло.

На дворе был июнь, все лето было впереди. Ей было семнадцать. Жизнь была идеальна. И да, она была влюблена.

— Дем, это так чудесно, — выдохнула Злата и прикрыла глаза, подставила лицо солнцу. — А я ведь не верила, что так правда может быть… Знаешь, как в этих дурацких книжках…

И покраснела, отчего Демьян сделал вывод, что дурацкие книжки сестра все-таки почитывала. Он вздернул бровь.

— Прямо вот так?

— Так, давай, ты не будешь начинать, — тут же сменила тон Злата. — Не изображай отца, у тебя плохо получается.

Демьяна передернуло, но она не заметила, поглощенная собственными чувствами.

— Сердце ведьмы — хрупкая вещь, — веско произнес он. — Будь осторожнее.

— Любое сердце хрупко.

— Любое меня не заботит.

Она недовольно посмотрела на него.

— Дём, прекрати. Тебе не о чем волноваться. Он очень хороший. И у нас все серьезно.

Из уст семнадцатилетней девчонки это прозвучало так забавно, что Демьян в свои тридцать один неожиданно почувствовал себя стариком, не удержался и погладил ее по голове, за что немедленно получил разряд магии в лоб.

— Ауч! — воскликнул он.

Но обижаться было глупо. Всем этим штукам он сам ее когда-то научил.

— Тебе семнадцать, — вздохнул Демьян. — В семнадцать каждая любовь кажется той самой, единственной и настоящей.

Злата снова недовольно хмыкнула. А Демьян подумал, что вообще-то в нее несложно влюбиться. И даже решить, что это раз и навсегда: юношеский максимализм ведь никто не отменял. Все-таки сестра у него одна на миллион: умная, красивая, добрая… Чудесная одним словом. А что дочь Кощея и сестра царя одного из царств-государств в Тридевятом, и что силы у нее столько, что отец порой обеспокоенно хмурится, так кто о том знает? Хотя вон в Тридевятом к ней уже сватались, пока она вместе с мамой гостила у Алексея, в возраст-то она по их меркам вошла. Мама рассказывала эту историю и смеялась, а Демьян думал, что не будь Злата дочерью его наставника, отдали бы князю и мнения не спросили…