Наследница старой башни - Полина Ром

-- Вот, мама, смотри, хорошенькая какая! – Татьяна протянула мне нежно-розовый конверт и с гордостью добавила: -- Первая твоя правнучка!

Ниночка, внучка, стояла рядом с моим креслом и немного тревожно всматривалась, не понадобится ли подхватить малышку. Ничего, привыкнет к материнству. Здесь есть кому и присмотреть, и подсказать. Удобно устроив спящую кроху у себя на коленях, погладила внучку по нежной руке, успокаивая:

-- Не волнуйся, моя девочка, я держу ее крепко. Как назвать решили?

-- Как и хотели, Любашей. В твою честь, бабуля, – Нина наклонилась и мягко коснулась губами моей щеки. – Мы сегодня уже и свидетельство о рождении получили!

Её муж, Андрей положил передо мной на стол документ. Конечно, рассмотреть я там вряд ли что без очков смогу, но то, что правнучку назвали в честь меня, приятно.

-- Танюша, подай мне очки, хоть посмотрю, как наше солнышко выглядит, – правнучке едва минуло восемь дней, и привезли малышку специально мне «на погляд». Наши молодые предпочитали жить в городе, к роддому на выписку я ехать не рискнула: совсем плохо хожу последнее время.

Что толку в том, что голова ясная, если сдают суставы, если беспомощность наваливается каждый день плотнее и плотнее. Впрочем, жаловаться мне точно грех. И жизнь я прожила хорошую, и мужа мне судьба дала доброго и работящего. И деток на ноги поставить успели. Это уже внуков я без него поднимала. Сказывалось на его здоровье послевоенное голодное детство, всю жизнь с язвой мучился. Рано мой Виктор ушел, рано…

Впрочем, не стоит о грустном. Очки мне дочка принесла, и я принялась с нежностью разглядывать правнучку. Хорошенькая какая! Жаль, спит и глазки закрыты. Даже сердце у меня защемило от любви к этой крохе. Тут она, как по заказу, распахнула глазки и тихонечко пискнула.

Поднялась суета: молодую маму отправили в спальню кормить Любушку, Танюша отправилась на кухню и уже оттуда, я слышала, сердито выговаривала брату за задержку: «…и мама вас ждет. Сейчас Нина покормит малышку и спать уложит, можно и за стол садиться, а вы всех подводите! Ты же знаешь, мама без вас и внуков за стол не сядет. У меня горячее перестоит. Поживее там!»

Тяжело опираясь на клюку я проковыляла к огромному окну в сад. Там, у стекла стоит мое любимое кресло. Сейчас весной сад по особому прекрасен. Я помню, какой голой, закаменевшей землей нас встретил этот пустырь в самом начале лихих девяностых. Эх, мне исполнилось тогда всего сорок два, какая я еще молодая и крепкая была…

…Каждая травинка здесь посажена мной! Сперва мы с мужем перекопали все эти бесконечные двадцать соток, потом появились картофельные грядки отсюда и до заката, капуста, зелень, огурцы-помидоры и прочие богатства. А Витя за два месяца поставил на краю участка небольшую фанерную сторожку: самим переночевать, да и инструменты от дождя спрятать. На следующий год ставили забор, и обошелся он дорого. Летний душ собрали только на третий сезон.

Картофельная плантация начала сокращаться только лет через семь-восемь, это уже Витенька получил место заместителя директора. Тогда он и сказал:

-- Увольняйся, мать. Дом будем ставить!

Сейчас этот самый дом, капитально отремонтированный и достроенный уже нашими детьми, самый старый в поселке. А мой сад – самый красивый. Давно минули времена, когда приходилось убиваться на грядках просто ради еды. Когда осень превращалась в сезон уборки урожая днем и заготовки бесчисленной консервации ночью. Конвейер, другого и слова не подберешь. А только была в те годы и некая внутренняя гордость: «Не пропали с голоду, не спились, детей поднимаем! Всему научились и все смогли!»

Даже и сейчас клубника со своих грядок – самая душистая и сладкая. Да и помидоры с покупными не сравнишь. А уж про фрукты и вообще лучше промолчать. Пусть и мал огород, и перенесен за дом полностью, но на рынке такой вкусноты не купишь.

Зато появились клумбы и рабатки. За черенками моих роз даже из соседних дачных поселков приезжают. А какая удивительная груша растет на участке! Ни с чем не сравним запах осенних пирогов с фруктами! Пекла я такие и раньше, до своих урожаев, с покупными. Но именно у этого дерева удивительно душистые плоды. Мощная груша, раскидистая, ей чуть больше двадцати лет. Живут такие деревья лет семьдесят. Когда я уйду, она еще долго будет радовать моих детей-внуков-правнуков.

Надо же, я уже прабабушка! Надо бы и в честь рождения малышки дерево посадить. Середина весны – вполне еще можно. Стоит подумать, что выбрать и где сажать. Для сына, Тимоши, Виктор сам посадил яблоню. Для Танюши – черешню, дайберу черную. А вот для внуков я уже сама высаживала. Есть на участке и две сливы, и шпанская вишня, и абрикос, апрелька – ранняя черешня. А уж малины у меня и вовсе шесть сортов разной.

В приоткрытое окно вместе с теплым ветерком врывался целый поток запахов. Даже странно: зрение село, суставы все скрипят, а вот носом чувствую не хуже, чем в молодости. Пахнет согретой солнцем сиренью и разогретой солнцем травой, плетистые розы добавляют свои мощные децибелы в эту симфонию, шелковистые нежные нотки цветущей гардении некоторые даже путают с жасмином. Они вплетаются деликатно, как изящная виньетка, обрамляя произведение.

Прямо под окном у меня гиацинты. От густо-фиолетовых в центре клумбы, сиреневых и розовых ближе к краям и белоснежных в широкой, обрамляющей клумбу рамке. Их запах ярок и насыщен, он медово-сладкий, яркий, с оттенком лилии.

Старость раздражает меня своей неуклюжестью и слабостью. Давно уже за всем следит дочь, часто привлекая рабочих, а мне все еще хочется самой командовать в саду, наблюдать, как высаживаются тонкие ростки, как день ото дня набирают они мощи и, в конце концов, взрываются шапкой цветения. Земля всегда дарила мне силы и желание жить. Конечно, после смерти