Грифоны. История леди Ровены - Тереза Тур

— Что? — я застыла, надеясь, что ослышалась.

Синди стояла с видом победительницы, гордо глядя на меня — настоящая хозяйка поместья. Глупая, избалованная девчонка.

С другой стороны — я ей кто? Злая мачеха, которая не пустила бедняжку на бал.

Хотелось завизжать. Потрясти за плечи, ткнуть в нос наивному ребёнку счета. Заказы на корма. На морковку, которая в этом году не уродилась — пусть цены посмотрит, попробует посчитать, ведь умеет! Бросить бумаги в лицо, завизжать, что есть силы (кажется, я это уже говорила…).

Я вспомнила маму. Её укоризненный взгляд и тихий, полный достоинства голос, напоминающий о том, что благородной даме положено говорить спокойно. Я ведь в своё время чудила не меньше.

Падчерица, что собирается выставить меня вон из поместья — не повод терять самообладание. Да, мама. Ты права. А только поднимала это самое поместье я одна, на собственное приданое.

— Синди. Объясни, будь добра, в чём дело. Что произошло?

Я смогла не повысить голос. Мама бы мной гордилась. Наверное.

— Я выхожу замуж. А ты… Уезжай, Ровена.

Глаза защипало. В глубине души я всегда ждала чего-то подобного, но, если капнуть ещё глубже — надеялась, что это невозможно. И только что эта надежда рассыпалась в прах.

Как же так… Мы вместе переживали холодные зимы. Денег не было даже на дрова. Малышка Сидни забиралась под одеяло, недовольно смотрела на Агату, мою дочь и требовала сказку. А теперь… Теперь моя вторая дочь (я никогда не показывала, что между ними есть какая-то разница, любила одинаково обеих) просит меня уйти из дома. Нашего дома.

Где был ее отец, когда мы, оставшись втроем в холодном поместье, прижимались друг к другу? Метался по своим землям, пытаясь их отстоять. Сражался за короля Альфреда, и не прогадал, между прочим.

Я кивнула, не споря. Девчонка смутилась (или мне показалось?).

— Твой жених согласен подписать брачный контракт? Он видел документы по поместью?

— Зачем?

Какая восхитительная наивность…

— Это он отправил тебя ко мне?

— Что ты! Он хотел известить тебя обо всём… уже после. После свадьбы.

Я рассмеялась. В голос. Мама, прости! Мой хохот был явно далек от сдержанного проявления веселья благородной дамы в приличном обществе. Приблизительно так же, как мои руки в мозолях и заусенцах от нежных, ухоженных пальчиков.

— Добрый совет. Иди прямиком к нотариусу своего отца — узнать, как выйти замуж, чтобы не потерять приданое.

— Я так и знала, что ты что-то натворила, чтобы я осталась без дома!

Что тут скажешь?

Собрать документы на столе. Убрать в сейф. Не реветь! Счет на морковку. Цена расползается сквозь каплю, ползущую по ресницам. Сумма и так огромная, ещё и ползёт. Растекается…

Надо менять поставщика. Я захлопнула дверцу сейфа и направилась к двери.

Синди отпрянула, поймав мой взгляд, и мне показалось, что в её глазах появилось что-то… На мгновение я даже поверила, что она расплачется. Бросится мне на шею. Очнётся от морока, как зачарованная принцесса из сказки. Мы забудем эти её слова как страшный сон, а потом вместе решим, что делать с ее внезапной любовью, которой еще дней десять назад и в помине не было.

Десять дней… До бала. До бала?

— Ты была на балу, девочка моя? — Я развернулась.

— Да! — Она крикнула, но глаз так и не подняла. — Ты не похоронишь меня в этой дыре! Я танцевала, и это был лучший день в моей жизни, который ты хотела отнять, потому что…

— Ты знаешь, почему, — ответила я почти шёпотом — ком стоял в горле.

— Всего лишь предлог!

— Смелокрыл заболел. Я не могла уехать.

— Деньги тебе дороже всего на свете.

— Вы. Вы с Агатой дороже всего на свете. И грифоны. Это правда, и оправдываться я не буду. Я не давала повода думать иначе. Никогда.

— Верю. Агата. Грифоны. Вот только меня в этом списке никогда не было!

— Синди!

— Хватит! Я больше не могу тут находиться!

— Ты сама отказалась поехать в столицу. В Академию. Как сделала…

Имя дочери я проглотила, но было уже поздно. Синди всегда ревновала меня к дочери, особенно в год её отъезда, и лучший способ разругаться…

— Агата, Агата! Всегда она. А я… А меня как будто и нет.

Я даже спорить не стала. Бесполезно доказывать что-то тому, кто не хочет слышать. Не желает верить в то, что его любят. Страдать от неразделённой любви и вселенской несправедливости — слаще, и уж если начистоту — проще, чем отвечать любимым людям, всем сердцем беспокоясь о них.

Хотя… в том, что происходит, есть и моя вина. Я не умею много говорить, часто обнимать, гладить по голове. Лучшее доказательство моей любви — сытый, теплый дом, лучшие учителя и готовность порвать за своих.

— Я сообщу, куда прислать вещи, — улыбнулась я новой хозяйке. — Слуги соберут, а ты, будь добра, проконтролируй, чтобы лишнего не положили.

— Ты из меня монстра не делай!

— Встретимся в банке и у нотариуса.

— Что? — удивилась девчонка, ни единого дня хозяйством не занимавшаяся. Учителя у дочерей были прекрасные, а только ни одна ни вторая заниматься поместьем не желали. Агата выбрала магические искусства, и в принципе, я поняла и приняла её выбор, всей душой веря в то, что настанет день, и Сидни тоже себя найдёт.

— Помимо этой земли есть счета, — пояснила я, стараясь глубоко дышать. — Есть мои деньги, есть приданое — твое и Агаты, а также средства, вложенные в развитие.

— Есть грифоны, — прищурилась Синди.

— Совершенно верно. Есть грифоны.

Я поднялась к себе, взяла сумку, тёплый жакет (вечерами, несмотря на бушующую весну, было ещё прохладно). Переобулась в крепкие ботинки — неизвестно, куда и сколько придётся шагать. Покосилась на короб для полётов на грифонах. В наших местах многие называли его «джоанкой» — в честь целительницы, что несколько лет назад спасла короля. По слухам, она жила в деревне неподалёку от наших мест.

Рядом с коробом — плащ (изобретение магов). В таком можно летать над облаками — не замёрзнешь. Рука потянулась к нему. Эх, подняться бы в небо, забыться в полете! С трудом, но я себя остановила. Не сегодня.

Деньги, документы, пара артефактов, без которых ни один здравомыслящий человек в горы не сунется, фляжка с бодрящим отваром по рецепту той же легендарной целительницы Джоаны, ныне графини Вержи. Выйдя замуж