Глава 1
— Я тебе что говорил?
— Ну что, Кирилл, что!?
— Мы идём к моей маме на день рождения. Я же просил тебя по пути с работы купить её любимое вино!
— Валер, я бы купила, но ты же знаешь, машина сломалась. Как бы я за ним в другой конец города поехала? На эвакуаторе?
Муж недовольно поджал губы.
— Могла и такси вызвать!
Глупую перепалку закончил звонок на домашний телефон.
Я не хотела очередного скандала и просто ушла в другую комнату, сославшись на звонок.
Не успела и слова вставить, как в трубке сначала раздался протяжный стон, а потом звонкий девичий голос вдруг спросил:
— Ну что, мышонок мой, ты уже едешь? Я вся извелась. Надеюсь ты купил моё любимое вино? — Девушка, похоже, пыталась изобразить мурчание.
Я не оценила.
— Девушка, вы ошиблись номером.
— А?
— До свидания.
Вернулась к мужу, тот уже как ни в чем не бывало сменил гнев на милость и сделал вид, как будто скандала вообще не было, и это не он двадцать минут назад орал на меня как невменяемый и швырял вещи.
Терпеть не могу его эти истеричные черты.
Кирилл старше меня на пять лет, и в свои тридцать пять он скандалит хуже, чем я в свои тридцать.
Это всегда эпично, со швырянием посуды или вещей. Первое время меня это пугало. Сейчас я уже привыкла.
— Кто звонил?
— Девушка какая-то номером ошиблась.
— Да?
Кирилл невозмутимо повязывал галстук, как будто не к маме собирается, а как минимум на встречу акционеров. Стоял весь такой важный, в новом дорогом костюме синего цвета, бордовой рубашке и галстуке в тон.
Что не говори, а муж у меня при всей несности своего характера был очень красивым: высокий, почти метр девяносто, подтянутый, с правильными чертами лица и пухлыми красивыми губами. Он всегда модно стригся и одевался, должность обязывала. Половина женского коллектива мне открыто завидовала.
А я посмеивалась, знали бы они, как он невыносим дома…
— Искала какого-то мышонка, не завидую мужчине, которого искала эта кошечка.
Сравнение звонившей с кошечкой показалось мне забавным. Сама не заметила, как стала улыбаться. Не повезло же девушке номером ошибиться, стыдно ей, наверное.
— Почему кошечка? — Как-то тихо переспросил муж.
— А, да, она пыталась мурлыкать в трубку. Так фальшиво, ты бы слышал! Спрашивала, купил ли он вино.
Было в этом что-то неправильное. Мозг зацепился за последнюю фразу, и я подняла глаза от тарелки с фруктами, которую достала из холодильника. Встретилась с голубыми глазами своего мужчины, и меня пробрала дрожь.
“Десять лет вместе” — Успела подумать я перед тем как услышала.
— Хорошо, что ты сама всё поняла, Стась. Давно хотел тебе сказать…
— Кирилл?
Я больше ни слова не смогла произнести, да и что спросить-то "как ты мог?" или "за что ты так со мной?”. Всё это вертелось в голове, но я не могла сказать это вслух, словно слова всё разрушили бы намного быстрее, чем оно рассыпалось сейчас.
— Да, я давно хотел развестись, Стась. У нас с Мариной будет ребёнок… И ты понимаешь, я не могу её бросить. Вот. Прости.
Он произнёс эти сухие слова, положил кольцо на столик и пошёл в прихожую одеваться, а я, как робот, пошла за ним.
— Так значит, все эти поездки к заболевшей маме ложь?
Кирилл молча кивнул. Он знал, что мы с Антониной Степановной друг друга не выносим, и я вряд ли бы поехала с ним. И сегодня тоже, потому что много работы, а после неё я ещё злее, чем обычно.
Он обулся, быстро схватив куртку и заготовленный пакет, вышел. А я медленно осела на пол, там же у стеночки. Просто сползла по ней как в тех пресных мелодрамах. В душе разливалась пустота. Он предал меня дважды. Когда мы сошлись, мне было двадцать, ему двадцать пять. На второй год совместной жизни я забеременела. Но у нас не было ничего. И, поддавшись на уговоры мужа, я сделала аборт. С тех пор не могу иметь детей, хотя врачи утверждают, что со мной всё нормально.
А любовница смогла — от этого намного больнее, чем от его ухода. Мы часто ссорились, и были моменты, что он позволял себе уходить. Без измен. Хотя я допускала, что они были. Просто закрывала на это глаза. Для меня было главное, что я сама блюла ему верность.
Теперь же, сидя одна в коридоре своей квартиры, я жалела обо всём сразу. О годах, потраченных на своего "любимого", о том, что вкладывала в совместное жильё куда больше денег, чем он, о потерянной возможности стать матерью. Я стыдилась, что с замужеством перестала ездить к родне, потому что та жила в деревне в старом домике и, как считал мой муж "не вписывалась в наш круг". Всё, от чего я так легко отказалась ради этих отношений и этой семьи, стало вдруг куда ближе, чем человек, с которым я прожила десять лет, казалось бы, "счастливого" брака.
И это было настолько плохо, что меня начало тошнить от самой себя. Слезы мокрыми дорожками потекли по щекам. Я настолько воспитала себя за время брака быть идеальной, что уже забыла, когда плакала в последний раз. Поток рыданий никак не останавливался, я кричала и плакала, иногда меня тошнило. Я шла умываться, пить воду, и всё начиналось по-новой. Боль от предательства разливалась в душе снова и снова. Я пережила ночную истерику довольно-таки сложно. Плакала, пока не уснула на диване прямо в одежде. Открыв утром глаза, поняла, что муж так и не приходил.
Снова захотелось плакать. Но проглотив комок обиды, который уже собрался в горле, готовый меня задушить, я побрела к холодильнику.
Реветь можно бесконечно, а проблемы сами себя не решат.
Открыла, посмотрела на заготовленные
