Глава 1
Холод — это то, что пронизывало всё моё существо насквозь, вымораживая связанные мысли. Сердце медленно качало вязкую кровь, стараясь согреть меня изнутри и не превратиться в ледяную статую. По венам словно перекатывались льдинки, царапая острыми краями сосуды.
Боль. Она тоже была повсюду, и в кровавых мозолях из-под кандалов, и в желудке, где за последние дни побывали только несколько глотков затхлой воды, и в укусе, что настойчиво раздирала крыса, в попытках оторвать от меня кусочек посочнее. Но это только физическая боль, а мне было плевать на такие мелочи. Я в любой момент могу восстановить организм в исходное состояние. Я знала это, но состояние тела интересовало меня мало.
Как меня зовут? Где я росла? Сколько мне лет? Ничего, пустота, только боль. Боль предательства, горечь разочарования. Как я тут оказалась? За что меня посадили на цепь? Кто меня посадил под замок?
Одни вопросы без ответов.
Пришла в себя недавно, буквально несколько минут назад и упёрлась в глухую стену амнезии. Базовые знания сохранились, речь тоже, а вот дальше — ничего, только боль.
Откинувшись на покрытую липкой плесенью стену, я начала перебирать все факты, что мне были известны про себя. Уверена, что стоит мне найти малейшую зацепку, и она поможет всколыхнуть память и получить ответы. Думать вроде умею, что радует. Чтобы я там не натворила и как бы здесь не оказалась, но разбираться в череде событий, приведшей меня в эти казематы гораздо проще, если на плечах есть голова, в которую можно не только есть.
Я молода. Уверена, что достаточно красива. Откуда такой вывод? Не знаю, просто голое знание.
У меня есть магия и я почти уверена, что дар сильный. Я просто знаю, что могу залечить любые раны, вылечить любую физическую болезнь, и с такой же лёгкостью могу остановить сердце, перекрыть доступ к кислороду или парализовать нервные окончания.
А ещё я знаю, что моя сила — тайна, которую надо оберегать. Я идеальный палач, идеальный убийца. Возможно, у меня есть профессия, а, возможно, нет, но хотела бы я быть палачом? Нравится ли мне пытать и убивать? Не уверена, но я это точно умею. А что мне нравится?
Крыса начала настороженно приближаться к безвольно лежащей на каменном полу руке, чтобы завершить начатое, голод сильнее, чем страх перед неожиданно задвигавшейся добычей. Что ж, я её отлично понимала. Есть хотелось с такой силой, что даже эта больше смахивающая на зомби, крыса, казалась вкуснейшим стейком, пусть и покрытым клочками свалявшейся шерсти и грязью.
Рот мгновенно наполнился слюной, которую приходилось судорожно глотать, чтобы не проронить вовне ни капли драгоценной влаги. Итак, вопрос встал ребром, есть сырую крысу или нет? Знания утверждали, что никакие болезни мне не страшны, и заражённое паразитами мясо можно есть смело, но мерзко же, да и невкусно.
Сконцентрировавшись на грызуне, я без проблем увидела, и кровоток, и пульсирующие в такт сердцебиению органы, и прозрачные ниточки нервных волокон. Красиво, завораживающе и очень знакомо. Я лечила животных? Или убивала их? Ведь стоит пережать крошечную аорту, и крыса умрёт, даже не мучаясь.
— Кто же я? Убийца или целитель? — задумчиво прошептала, никак не в силах принять решение относительно судьбы своей сокамерницы.
Крыса дёрнулась от звука моего голоса, но не сбежала. А стоило её поманить, как она доверчиво сократила расстояние и ткнулась шершавым носом мне в палец. Ну и ладно, голодала же несколько дней и ещё столько же смогу. Всё-таки убивать без причины мне точно не нравится, а голод явно не тот мотив, что может заставить лишить меня существо жизни.
Даже легче немного стало, приятно осознавать, что я не кровожадное чудовище, или просто люблю животных? Сколько же вопросов, аж голова разболелась.
Не задумываясь, сняла боль магией и целиком погрузилась в эти невероятные ощущения. Сколько же я не использовала силу и почему? Отчего резерв пуст, если я не использовала дар?
Магия развернула свои сонные крылья под солнечным плетением, принося не только облегчение, но и уверенность. Я целитель! Не убийца, целитель я!
Так и хотелось заорать, но заставила себя сдержаться. Крысу не хотелось пугать, да и не было уверенности, что за камерой не следят, а мало ли что меня настигнет за такое оживление. Целителей за просто так в казематы не бросают. И вот вопрос, а оказалась я здесь за профессиональные неудачи или по личным обстоятельствам?
Где-то вдалеке послышался лязг замков и последующий за ним скрип отворяемой железной двери и гул шагов. С каждым звуком во мне крепла уверенность, что посетители явились по мою душу. Разбираться в природе своих убеждений я не стала, приняла как данность, что знаю и точка. В конце концов, это же мои знания и только мои, а верить можно только себе. От этой логичной мысли внутри всколыхнулась, унявшаяся было боль от предательств, и это несколько обескуражило. Эта была та ниточка, за которую надо тянуть, чтобы выудить из колодца воспоминаний необходимые мне факты. Да неприятно, но я должна докопаться до сути.
Шаги приближались. Одни — неровные, шаркающие и вторые — лёгкие, уверенные. Два человека, два посетителя. Два, отвлекающих меня от важных вещей, посетителя!
— Тишина в камере, госпожа, как обычно, — раздался из-за двери в мою клетку, подобострастный старческий голос.
Я воочию представила, как невысокий, сухонький старичок кланяется в ноги, практически касаясь спутанными, жидкими волосами грязного пола. От промелькнувшей картинки внутри черепной коробки произошёл локальный взрыв, запустив застрявший маховик воспоминаний.
Смотритель, сторож, надсмотрщик? Я видела его и неоднократно. Он приносил раз в день кружку застоявшейся тёплой воды и тарелку жидкой каши через день. Молча, всегда молча, ставил у невидимой границы, к которой я могла подобраться, натягивая цепь до звона, и уходил. Выводы получались так себе, во-первых, он меня боится, а во-вторых, я здесь нахожусь продолжительное время.
— Хорошо, ступай, Грин, я постучу, когда закончу с ней, — ответил надсмотрщику высокомерный женский голос. Но, надо отдать должное, голос был красивый, густой, с приятной томной хрипотцой.
Приоткрылась дверь в мою камеру, впуская тусклый лучик света. Смотря на этот слабый источник освещения, я вдруг осознала, что находилась в заключение в полной темноте, но это никак не мешало мне различать не только очертания помещения, но и чётко различать более мелкие предметы. Ночное зрение — приятный бонус. Бонус от тёмной магии. Ого, вот в чём оказывается великая тайна моей магии. Я тёмный целитель! Мать его, я тёмный целитель — редкий вид, преданный цепной пёс королей и идеальный инкубатор для магов.
— Ну что тварь, ещё не подохла? — из дверного проёма послышался едкий вопрос, прерывающий поток моих умозаключений.
Вот как таким красивым голосом и такие мерзости говорить? Таким голосом надо в любви признаваться. Хм-м, а ведь было, что-то такое явно было и царапалось где-то близко, на грани прозрения.
Дверь распахнулась сильнее, и мне предстал женский силуэт, подсвеченный сзади. Эффектно, ничего не скажешь, но для меня печально было то, что из-за такой подсветки, лица женщины я не видела. А стройность тела посетительницы или длина подола платья, сейчас меня мало занимали.
Женщина стояла, я сидела, крыса тихонько отступала от пятна света, ворвавшегося в нашу темницу, вместе с гостьей. И все молчали.
Мне пока нечего было сказать и внутреннее чутьё подсказывало, что в принципе, лучше помолчать, ответа от меня вряд ли ждут. Крысе было страшно обратить на себя внимание, и она всё так же медленно пятилась в спасительную темноту. А вот женщина чего-то ждала, продолжая разглядывать меня и наслаждаясь моментом своего триумфа. С чего я это взяла? Чувствовала, даже не знала, а именно ощущала, её наслаждение витало в воздухе, вместе с нездоровым возбуждением, дразня рецепторы тонким ароматом. Интересно, что ещё я умею?
