Женаты по договору - Деметра Фрост

Тугой корсет утягивает нежный девичий торс слишком сильно — дышать в нем практически невозможно, зато талия выглядит еще тоньше, спина — прямой, а грудь — высокой и пышной.

Но на деле юной невесте это все без надобности. Мираэль и без корсета, шикарного платья и воздушной фаты нежна, мила и хороша. У нее стройная фигура, длинные ноги и нежные изгибы, которые пышные юбки и длинные рукава только прячут. Зато можно вволю полюбоваться очаровательный личиком — еще не лишенном детской пухлости, но уже обещающим стать ликом первой красавицы. Все при нем — и нежные ярко-красные губы, не нуждающиеся в помаде, и невероятно зеленые глаза в обрамлении длинных и пушистых ресниц, и тонкие изгибы темных бровей. Кожа у невесты светлая и гладкая, не тронутая загаром, а волосы — густые и блестящие, цвета созревшей пшеницы. По традиции они заплетены в две тугие косы и уложены в замысловатую прическу. Но распущенные они струились по спине ниже ягодиц и могли с легкостью вызвать зависть самых искушенных жеманниц и первых красоток их края.

Свое отражение в зеркале Мираэль рассматривает без интереса и восторга, хотя порхающие вокруг нее служанки восхищенно охают и бесконечно осыпают комплиментами.

Но что девушке эти приятности? Они не могут затмить печаль и грусть от перспективы выходить замуж за человека, которого ни разу не видела в своей жизни. И который брал ее в жены лишь с одной целью — получить графский титул и доступ к семейному архиву рода Тордуар.

Это была сделка — жестокая, но вполне обычная. Несмотря на титул и наличие замка, граф Тордуар был на грани разорения и полного краха. И единственная дочь стала той прелестной ниточкой, которая могла помочь ему поправить дела.

Ведь Аттавио Дэрташ, этот торгаш и коммерсант, был безумно, просто неприлично богат. И мог с помощью денег добиться практически всего, чего угодно.

Почти — вот ключевое слово.

А аппетиты Аттавио, как гласили слухи, были просто звериными. И неутолимыми.

Мираэль плохо запомнила путь до сеймной часовни — ветхой и потрепанной. Конечно, совместными усилиями ее попытались привести в порядок — убрать вековую пыль и грязь и украсить цветами и некогда драгоценными гобеленами. Но это не сильно исправило ситуацию, скорее наоборот — только подчеркнуло затхлость божьего места и нищету, которая для аристократии, разумеется, была позорной и неприличной.

Но, увы, естественной и привычной.

Едва ли молодая невеста отметила и своего жениха. Встав подле него, она рассеянно мазнула по высокой, затянутой в черное, фигуре, широкому и совершенно не благородному лицу с переломанным носом и колючими черными глазами под хмурыми широкими бровями, да темным волосам с легкой сединой на висках. И равнодушно уставилась на святой лик Изавэля позади священника в церемониальных одеяниях.

— Начинаем! — гулко повелел Аттавио, кивнув.

Начиная брачный обряд, священник заговорил.

Немыслимо сокращая церемонию, уже через несколько минут он произносит главные слова: «Объявляю вас мужем и женой» и Мираэль действительно становится замужней дамой. И окончательно прощается со своей юностью.

— Черт! Черт! Черт!

Перевополошенно ругаясь, Мира носилась по спальне, пытаясь одновременно и одеться, и причесаться, и собрать в сумку учебники и тетради. И уже в который раз жалуясь на свою рассеянность и нежелание готовиться к рабочему дню накануне.

К сожалению, она прекрасно осознавала все свои недостатки, в том числе и лень посвящать вечер скучным сборам. Вместо этого она предпочитала расслабленно заваливаться на постель с книжкой в руках и погружаться в запретные миры любовных перипетий Анны Ривер — героини одной из самых популярных серий любовных романов современности.

Вот потому-то, толком не выспавшись и выглядя не самым лучшим образом, девушка снова почти опаздывала к своим нанимателям, которые были «настолько щедры и благородны, что приняли несчастную вдову в качестве учителя для своих маленьких деток».

Мира никогда не говорила, что является вдовой — несмотря ни на что, она не могла вот так взять и умертвить своего вполне себе живого и здравствующего супруга. Но никогда и не отрицала этого факта. Ну, а то, что она носит только черные, чрезмерно закрытые и скромные одеяния… Подобные наряды служили ей своеобразной защитой, ведь благодаря им она выглядела старше и немного, но скрывала свою привлекательную внешность, которая со временем только расцвела.

— Лаура. Дэни. Доброе утро! — чопорно поздоровалась Мира с выскочившими ей навстречу детьми, — Как вам спалось нынче?

— Доброе утро, госпожа Дэрташ! — мирно и спокойно отозвались мальчик и девочка в унисон, хотя, судя по дерганным движениям и слегка безумного блеску в глазах, им не терпелось сообщить своей учительнице что-то этакое, — Все прекрасно, как поживаете сами?

— Благодарю вас за интерес, у меня тоже все хорошо, — Мира позволила себе улыбнуться лишь чуть-чуть — скромно и скупо. Под следящим взглядом вышедшей следом гувернантки она просто не могла сделать большего. По крайней мере, пока. — Готовы ли вы приняться за учебу? Вы позавтракали? А зубы почистили?

— Разумеется, госпожа Дэрташ! — недовольно ответила за детей гувернантка, — Глупо спрашивать очевидные факты.

«Так я и не тебя спрашиваю! — огрызнулась про себя Мира, мысленно показав старой грымзе язык, — А детей!»

— Благодарю, госпожа Люраль, — вслух она проговорила вежливо и строго, — Если это так, тогда позвольте — мы начнем с нашими юными учениками заниматься!

Было видно, что гувернантка очень хотела пренебрежительно фыркнуть. Или сказать что-нибудь колкое и обидное. По каким-то причинам она страшно недолюбливала Миру и всегда ждала удобного момента уколоть ее.

К счастью, желание посидеть и вытянуть ноги, а также выпить чаю с добавлением в него бренди часто перевешивало это стремление, благодаря чему Мира получала то, что и хотела — остаться с детьми наедине, чтобы заняться своими непосредственными обязанностями.

В большом и богатом доме семейства Копш под учебу отпрысков была отведена целая и специально обустроенная для этого дела комната — с партами и меловой доской, большим глобусом и высоким стеллажом под книги. Но далеко не всегда Мира проводила свои уроки именно здесь. Иногда они с юными учениками уходили на задний дворик, или в оранжерею, или в библиотеку. Последняя, кстати, не пользовалась популярностью у домочадцев, поэтому ей было пользоваться и удобно, и выгодно. Спрятавшись за одним из шкафов, можно было устроиться прямо на полу, на мягком