— Садитесь.
— У меня есть бодяга и…
— И прекрасно, — сказал дьякон, не дослушав. — А пока приложите к губам медяк: что-что, а лицо владелицы, украшенное синяками, никак не способствует повышению аптечных продаж!
Я нехотя опустилась в кресло.
— А как вы все-таки здесь оказались?
— Если я скажу, что просто проезжал мимо, вы мне не поверите, так? Вот потому и не скажу.
Отлично. Он просто дословно помнит все мои фразы и цитирует их!
— Ну так скажите что-нибудь другое, — предложила я, наблюдая, как он открывает бутылек с перекисью.
— Я попросил начальника райотдела полиции оповещать меня обо всех происшествиях с ведьмами в вашем районе.
— Зачем?
Иеремия взглянул исподлобья.
— Вы что, новостей не смотрите и не слушаете? Во всех районах идут погромы фирм и квартир ведьм. Вот и до вас докатилось.
— О…
— А теперь прижмите к губам медяк и помолчите.
Деловито засучил рукава. На одной руке — широкий серебряный браслет (к вампирам он, что ли, в гости собрался?), на другой — часы дорогой марки. Размотал бинт на моей шее, наклонился, внимательно рассматривая порез. От дьякона пахло вином, свежим одеколоном; кажется, даже свежевыбрит — выдернули из ресторана или с какого-то светского мероприятия? Странно, что он не явился, промокая губы салфеткой…
Сказал сухо:
— Еще бы немного левее и глубже — и он бы вскрыл артерию. Вы что, ему сопротивляться вздумали?
Я на секунду оторвала от губ медяк:
— Ну раз нам запрещено защищаться магией, приходится обходиться своими слабыми женскими силами…
— Слабыми, — повторил дьякон иронически.
Обработал рану и вновь забинтовал — куда профессиональнее и тоньше полицейских.
— Ну вот, — сказал, наконец, окидывая критическим взглядом результат — перевязанную и облепленную пластырями меня.
— Благодарю, — пробормотала я, — все бы инквизиторы проявляли такую трогательную заботу о ведьмах…
— Полезных ведьмах, — поправил он, раскатывая рукава сутаны. — Вы же, как говорит Агнесс — наш лояльный осведомитель…
Причем лояльный в обе стороны.
— 'Ведьма и благо — понятия несовместные', - процитировала я.
Дьякон слегка прищурился:
— Читаете труды богословов?
— Только те, что касаются нас, — я потихоньку сползла на край сидения, собираясь с силами. — А вы что, не согласны с Ангелусом?
— Скажем, — медленно произнес Иеремия, словно подбирая слова, — я не придерживаюсь крайне правых взглядов. А теперь — если вы, наконец, займетесь своим лицом, есть шанс что спасти хоть какую-то его часть.
— О, вы так… оптимистичны, дьякон!
Я поднялась, слегка качнувшись. Заметила незаконченное движение Иеремии — поддержать.
— Я провожу вас, — на вежливые намеки я была уже неспособна.
— Не нуждаюсь, — легкими шагами пересек аптеку, бросил от выхода: — Не забудьте запереться!
— Да уж не забуду, — ответила я закрывшейся двери.
* * *
— Не-ет… — простонала я, еще даже не открыв глаза. Эта ночь что, никогда не кончится? Кому и чего от меня еще надо? Звонок повторился. Хныча от ломоты во всем теле, я поковыляла на плохо гнущихся ногах наверх. На каждую новую трель звонка отвечала злобными проклятьями.
— Да иду-иду, заткнитесь уже!
Постояла, тупо разглядывая за дверью знакомый силуэт: Иеремия стоял, наклонив голову, словно прислушиваясь к моим шагам. За его спиной виднелся здоровенный черный джип: а вот и очередная укрощенная им зверюга… Какого черта ему опять здесь понадобилось? Расстались всего часа три назад, я и соскучиться не успела.
Дьякон вновь поднес руку к звонку. Ну нет, опять мне детей хотите разбудить?!
Я повернула замок, распахнула дверь и отшатнулась: дьякон шагнул внутрь так стремительно, что едва не снес меня с дороги. Спросил отрывисто:
— Как вы?
Неужели с утра заехал, чтобы узнать о моем драгоценном самочувствии? Я пожала плечами и скривилась:
— Сносно…
Вернее, было сносно до его появления. Медленно прикрыла дверь, разглядывая спину остановившегося посередине аптеки дьякона: тот смотрел в пол.
— Что-то… случилось?
— С чего вы взяли? — спросил Иеремия, не оборачиваясь. Хотя у меня голова была словно ватой забита, я, наконец, сообразила: а, проверка! Он же должен был проверить меня вчера… или сегодня? Как-то я запуталась в днях. И в ночах.
— Ну давайте, — сказала я устало.
Дьякон резко обернулся.
— Что?
— Ну понятно же, для чего вы с утра заявились… Только можно я сяду?
— Сомневаюсь, чтобы вам это было понятно!
Снова этот странный тон. Какой-то дьякон с утра напряженный: а ведь все наши встречи он казался таким уверенно-насмешливо-вальяжным… Под его неотступным взглядом я опустилась на диванчик, покорно сложив на коленях руки.
— Вы же проверить меня пришли, так? — я зевнула, едва-едва прикрыв рот рукой. — Ну давайте, измеряйте. Я бы хотела еще поспать до работы.
Иеремия постоял, потом двинулся ко мне — медленно, словно неохотно. Остановился передо мной, глядя на меня сверху. Сказал отстраненно:
— Вижу, вы оделись.
Я оглядела свою пижамку: ну, относительно. Конечно, она куда закрытей давешней сорочки, но, наверное, все равно не очень приличная. А нечего вламываться ко мне нежданно-незвано по ночам или ранним утром! Я нетерпеливо глянула на отчего-то тормозящего инквизитора. Он-то, кстати, не переоделся в… штатское: ездил на продолжение своей вечеринки?
Иеремия присел на стол. Очень мило! Пить чай на столе, на котором побывала инквизиторская задница… ладно, клиентам мы об этом упоминать не будем. Протянул руки. Я почувствовала скользнувшие по моим щекам пальцы, подняла глаза, ожидая увидеть на его лице знакомое, зачаровывающее меня выражение отрешенности, погруженности в тот мир, который мне увидеть не дано.
Но дьякон рассматривал меня — подавшись вперед, очень внимательно, даже как-то… жадно — темные глаза в темных провалах глазниц, полуоткрытые четко вырезанные губы. Теплые ладони, греющие мне щеки. Даже его перстни излучали теперь лишь тепло…Тишина. Кажется, предутренний сумрак углубился — словно мы опускались в зеленые глубины аптеки.
— Что? — выдохнула я почти беззвучно.
Мой вопрос словно разбудил его. Иеремия подался ко мне еще ближе. Сказал быстро:
— Ты все-таки сделала это, да, ведьма?
— Ч-что…
Я даже отдернула голову, представив на миг, что инквизитор имеет в виду… Иеремия не отпустил; наоборот, теснее зажал мое лицо в горячих ладонях. Выдохнул:
— Ты все-таки околдовала меня? Как? Опоила… чем, когда?
