Данте выключил воду силой своей мысли, и снял с вешалки полотенце, перед тем как укутать ее.
— Не знаю, о чем я думала, когда убегала, — всхлипнула она. — Ашерон не поможет мне. Почему он должен? И даже если он захочет, что он сможет реально сделать? Темные Охотники не могут вмешиваться в наши дела. Я просто хотела иметь какую-то надежду. Нечто иное, чем то, что предназначалось мне. Я не хочу быть шлюхой пантер. Я просто хочу жить своей собственной жизнью, где никто не ранит или не будет использовать меня. Что в этом неправильного?
— Ничего, Пандора, — сказал Данте, притянув ее влажное тело к себе и крепко держа ее. — В этом нет ничего неправильного.
Он поцеловал ее в макушку и вытащил другое полотенце, чтобы высушить ей волосы.
Пандора ненавидела себя за срыв, подобный этому. Обычно она была спокойна и собранна. Но в данный момент она больше не была способна справляться с этим.
Все чего она хотела — это вернуть свою жизнь назад. Один день, в котором она снова управляла бы своим телом и своей судьбой.
Один день ясности.
То, что сделал ее народ было несправедливо, и она знала это. Она ненавидела всех их, и Аркадиан, и Катагарцев, за то, что они навязали ей.
Ни у одной женщины не должно быть отнято право на выбор.
Она попыталась перестать плакать, пока Данте осторожно покачивал ее в своих объятиях. Он был намного добрее, чем она заслуживала. Даже ее собственный отец не отнесся бы с таким пониманием к этому срыву. Он никогда не относился к тем мужчинам, которые терпят эмоциональные взрывы, и он обучал всех своих дочерей страдать молча.
Данте ничего не говорил. Он только тихо держал ее, пока она плакала.
— Я не знаю, что делать, — сказала она, изумившись словам, вырвавшимся из ее уст. Это было не похоже на нее, довериться кому-то и признать, что она бессильна…
Она не могла поверить в то, что она сделала.
Может быть потому, что она не знала, куда еще обратиться.
Или, может быть, просто после всего того времени, что они провели вместе, в течение которого он не сделал ей больно, она была почти готова сказать ему правду в соответствии со своим положением и чувствами.
— Мы что-нибудь придумаем для тебя, — сказал Данте, касаясь ее спины. — Не беспокойся.
— Почему ты помогаешь мне? Твой брат сказал, что ты эгоистичный ублюдок.
Он полу-улыбнулся на это.
— Я эгоистичный. Я холодный и злобный. У меня нет друзей и я провожу все свое время, выискивая Аркадианцев, раздражающих меня, чтобы затеять драку и вздуть их. Черт, я даже убил собственного брата, когда он продал мою стаю Даймонам. Я действительно каждая плохая вещь, о которой ты думаешь, когда слышишь термин «Катагария».
И он не причинил ей боли.
Он осторожно положил свою руку на ее холодную щеку, вытирая ее слезы.
— И еще я не хочу видеть, как ты плачешь.
Она задрожала от его гипнотических слов.
— Одевайся, Пандора, и мы пойдем поищем что-нибудь поесть и поговорим о том, чем можно тебе помочь.
— Правда?
— Правда.
Она притянула его к себе так, что смогла подарить ему обжигающий поцелуй.
— Извини, что назвала тебя зверем, Данте.
— Все нормально. Я такой и есть.
Но он им не был. В этот момент он был ее героем. Ее победителем. Она никогда не оскорбляла никого подобным образом.
Как только она натянула джинсы и красную рубашку, он повел ее из комнаты вниз, в холл, который был забит людьми еще больше, чем ранее.
— Это какая-то вечеринка, да? — спросила она, увидев группу из четырех женщин, одетых только в предупреждающие ленты, обмотанные вокруг их тел, и окруженных группой Штурмовиков, пересекающих холл.
— Это, безусловно, нечто, — сказал он, держа ее за руку, пока они шли мимо женщины, которая вела мужчину на поводке.
— Ты часто приезжаешь сюда?
Он покачал головой.
— Впервые.
Прежде чем она смогла ответить, Пандора почувствовала ужасную боль, опалившую ее ладонь. Зашипев, она отдернула свою руку, и в то же самое время Данте начал трясти своей рукой, будто обжегшись.
Пандора нахмурилась, так как ее охватило дурное предчувствие.
Она посмотрела на свою руку и увидела, как симпатичный геометрический узор лег на ее ладонь, подтвердив ее наихудшие опасения.
Она была связана.
И это мог быть только один мужчина…
Данте в ужасе смотрел на парную метку. Нет. Это не может быть правдой, он был чертовски уверен, что ничего подобного не может случиться. Только не с ним.
Он взял руку Пандоры и поднял ее напротив своей так, чтобы можно было сравнить их ладони.
Этого нельзя было отрицать. Метки были идентичными.
Она была его.
Проклятье.
— Ты ублюдок! — гневно зарычала она. — Как ты можешь быть предназначен для меня?
— Извини? — спросил Данте, озадаченный ее яростью.
Если кто и имел право злиться, так это он. В конце концов, он занимался своим делом, когда она забрела в зону охвата его обоняния. Если бы она просто оставалась на месте, ни один из них не оказался бы в такой ситуации.
— В случае если ты не заметила, дорогая, я тоже не в восторге от этого.
Она пару секунд смотрела на него свирепым взглядом, прежде чем развернуться на пятках и исчезнуть в толпе.
Часть его хотела поддаться искушению отпустить ее, но это ничего не изменило бы. Ни Катагарцы, ни Аркадиане не имеют понятия о том, кого Мойры выбрали им в супруги. Также они не знают, где или когда они найдут свою половинку, предназначенную им судьбой.
Единственный путь найти супруга, — это переспать с ним или с ней и подождать появления отметки.
Когда же это произойдет, у них в запасе имеется всего лишь три недели, чтобы исполнить брачный ритуал, или они проведут остаток своей жизни бесплодными. Для женщины это не так уж ужасно: она может заниматься сексом с любым мужчиной, который привлечет ее внимание; она просто не может иметь детей ни от кого другого, кроме предназначенного ей супруга. Но для мужчины…
Это хуже, чем смерть. Мужчина оставался импотентом до тех пор, пока не придет день смерти его супруги.
Данте вздрогнул при этой мысли. Он — импотент? Эти два слова никогда не будут употреблены вместе.
Он лучше умрет.
Мужчина направился через вестибюль по горячим следам своей «супруги».
Пандора кипела, вслепую пробираясь сквозь толпу. Все чего она хотела, это как можно больше увеличить расстояние между ней и Данте.
Это было отвратительно.
Кошмарно!
Разве нет?
Большинство Аркадиан мечтало найти свою половину в первом любовнике. В этом случае им не нужно опасаться, что их бродячий инстинкт заставит унизительным образом переходить от мужчины к мужчине в попытках найти того единственного, который может произвести потомство с ними.
