В окно заглядывало тусклое утреннее солнце. Узкие лучи по-зимнему ложились на заледеневший подоконник, заставляя поверить, что лето ещё не скоро. Абсолютная ложь - лето в Азвонии вступает в права неожиданно и совершенно без боя. Ещё от силы пара недель, и небо расчистится, вечная пелена облаков уйдёт (судя по тому, что я видела - во Фрэсну). Обледеневшая сейчас земля покроется сначала мелкими бело-сиреневыми цветами, потом - ярко-фиолетовыми, похожими на наши фиалки. И, наконец - ярко голубыми колокольчиками. И мы все станем прятаться в замках, полутёмных башнях, где хоть чуточку прохладно.
По крайней мере, именно первым азвонским летом я оценила узкие длинные окна башен. Эдвард говорил, они для защиты, рассказывал что-то про устройство этих самых башен, чего-то там камни в три ряда на каком-то странном растворе. Я не воин, никогда им не стану, поэтому ни про раствор, ни про камни не поняла. Но раз уж здесь нет кондиционеров, а жара есть, узкие стрельчатые окна - благо жизни.
А пока все мы жмёмся к каминам - от господ до служанок, от королей до крестьян.
Герцог, которому принадлежит этот замок, живёт явно не особенно богато. По крайней мере, на дрова деньги он экономит - камин дымит по-чёрному, так что я даже рада окнам, не закрытым витражами. Холодно, но проветривает.
Но я скоро с головы до ног прокурюсь дымом.
Служанка ушла - странная она, взгляд цепкий, бегает. Ловкая, но разговаривать с ней не о чем, и я уже в который раз ловлю себя на мысли, что побаиваюсь её. Воду, вино и еду пробовать каждый раз страшно - такая, пока от кухни нести будет, невесть чего по дороге подсыплет. Но пока обходится.
А ещё очень скучно. Я отвыкла скучать, отвыкла день-деньской валяться на кровати, глядеть в окно или рассматривать потолок. Эдвард постоянно таскает меня на приёмы, прогулки верхом. (За два года я кое-как научилась держаться на лошади, но не настолько хорошо, как местные леди. Эдвард говорит, чем больше буду ездить, тем лучше станет. Наверное, он прав, но коней я боюсь до сих пор). Ещё есть странные местные игры - что-то вроде крокета или - последняя мода - бадминтона. И, конечно, наряды, куда ж без этого. И старательно запертые в сундуки учебники по фонетике, грамматике, политологии и международному праву - домашнее задание никто не отменял. Обычно я делаю его в Москве, но если хоть чуть-чуть не подготовишься и не потренируешься - прощай хороший результат.
А здесь мне даже книгу никто не дал! Я пробовала для начала повторять испанскую грамматику, даты по истории и прочую зубрительную фигню. Но, честно говоря, засыпать под неё хорошо, а глядеть в окно - не очень.
Так что я практически обрадовалась, когда, спустя три дня сидения взаперти, дверь распахнулась - без стука, значит, не служанка.
А когда раздалось: “Леди Катрин” - ломающимся мальчишеским голосом, я и вовсе воспарила духом.
Мой тюремщик собственной персоной! Мальчишка-подросток с раздутым самомнением, которое так приятно, хм, сдувать.
А вообще, поласковей с ним, что ли? Когда ещё Эдвард того метаморфа “замаринует” да в тюрьму упечёт. А так, хоть книжку какую выпрошу.
Но мальчишка же, а! Как он славно краснеет, моё ты солнышко веснушчатое.
Ну, и что мне скажешь?
***
Девчонка присмирела и вела себя удивительно тихо. Эмиль расспрашивал приставленную к ней служанку, и та докладывала, что госпожа весь день сидит у окна или лежит на кровати. Принесённые ей предметы для вышивания леди проигнорировала. Эмиль махнул рукой - ладно, пусть сидит, лишь бы не мешалась. Приказал только топить комнату королевы получше, да следить, чтобы Катрин не простыла. Судя по тому, что врача не звали, со здоровьем пленницы всё было в порядке. И она по-прежнему вела себя незаметно и тихо.
Но на третий день Эмиль забеспокоился.
К двери пленницы он подходил с ощутимой опаской - в которой себе бы никогда не признался. Начни девчонка психовать, он ей даже ответить не сможет - Катрин нужна живой и невредимой. Да к тому же, беременная королева - какой бы ни была - вызывала лёгкую оторопь. Всё-таки в её чреве наследник, и Господь совершенно точно проклянёт любого несчастного, из-за которого принц не родится или родится мёртвым. А значит, надо быть вдвойне осторожным.
Дверь распахнулась, и Эмиль вздрогнул - сначала от запаха дыма, потом - от удивительно нормальной, даже поразительной нормальной картины.
Катрин стояла у окна - не повернулась, хотя хлопнувшую дверь наверняка слышала. И да, Эмиль ожидал, что на ней снова будет сорочка (а в очень запретных мечтах - что не будет ничего). Она же шлюха, распутная девка, а они все - бесстыдницы. Но на Катрин было нежно-зелёное сюрко (платье в виде туники, часто - с ниспадающими широкими рукавами, висящими наподобие плащей по бокам; использовалась чаще для торжеств, но король Эдвард так желал подчеркнуть статус жены, что заставлял её носить сюрко и в повседневное время), отделанное мехом горностая и золотой парчой, а волосы уложены в сложную причёску из кос, одна из которых вилась вокруг головы, отдалённо напоминая корону.
- Леди Катрин… Ваше Величество, - почему-то залившись краской, пробормотал Эмиль, напоминая себе, что эта стройная дама у окна - Катрин Безродная, плебейка и выскочка. - Я пришёл… Я хотел… Позвольте.., - слова застряли, стоило королеве обернуться. Взгляд у неё тоже был под стать одежде. Спокойный, уверенный и чуточку высокомерный. Королевский.
- Сударь, позвольте вам напомнить, - и голос у неё был уверенный, Эмилю пришлось сжать кулаки до боли, чтобы не начать кланяться - как и положено в присутствии королевы. - Вы до сих пор не представились.
- Граф де Лири, мадам, - не раздумывая, выпалил Эмиль
- Граф де Лири, - задумчиво повторила Катрин. - И что же, граф, вы собираетесь со мной делать?
Эмиль удивлённо уставился на неё. В смысле…
- Я сижу взаперти третий день - предполагается, что я, - взгляд королевы не предвещал ничего хорошего, - должна ждать моего короля или вашего герцога, вышивая платочек, которым буду махать, приветствуя его… или их?
- Ваше Величество, я не понимаю…
- Что мне скучно? - прозвенел голос Катрин у него над ухом. - Действительно, это исключительно сложное умозаключение. Сколько вы планируете меня здесь держать, граф? Должна ли я сказать спасибо за то, что меня хотя бы кормят по-человечески и не отправили в темницу?
“Вообще-то - должна”, - подумалось Эмилю. Но он встретился взглядом с королевой и не рискнул сказать это вслух.
- Что вам угодно, миледи? - выдохнул он.
- Принесите мне хотя бы книгу, - отворачиваясь, отозвалась королева. - Неважно какую, я согласна даже на “Описание водных и земных сражений” Арцелиуса Аквитанского…
