Пусть это был удар ниже пояса, но мне надоело приходить на место преступления после того, как там поработают уборщики.
Эдден перевел взгляд с издевательского ожидания Айви на мой изумительно сдержанный рыжеволосый гнев и вытащил блокнот. Я улыбнулась скрипу карандаша по странице; меня наполнило приятное чувство — удовлетворение и предвкушение. Мы найдем обидчика Гленна и бросим его умирать. И пусть молится, чтобы мы его нашли вдвоем, а не Айви одна, потому что у нее весьма своеобразные представления о правосудии.
Громко затрещала отрываемая страница, и Эдден с кривой гримасой протянул Айви бело-синюю бумажку. Она на текст и не глянула, сразу передала мне.
— Спасибо, — сухо сказала я, убирая бумажку.
Тихий шорох обуви по ковру привлек мое внимание, и я обернулась вслед за взглядом Айви мне через плечо. К нам ковылял Форд, повесив голову и сжимая в руках мою сумку. Я испугалась, но он, ощутив мой страх, с улыбкой поднял голову. Я закрыла глаза. Гленн выздоровеет.
— Слава тебе, господи, — прошептал Эдден, вставая.
Но мне надо было услышать вслух, и когда Форд протянул мою забытую сумку и взял стаканчик кофе, поданный Айви, я спросила:
— Что с ним?
Форд кивнул, глядя на нас поверх бумажного края.
— Его мозг работает нормально, — сказал он, скривившись от вкуса кофе. — Повреждений нет. Гленн погрузился глубоко в подсознание, но как только его тело достаточно восстановится, он придет в себя. Может, через день или два.
Эдден испустил дрожащий вздох и потряс руку напрягшегося Форда.
— Спасибо. Спасибо, Форд! Если я для тебя что могу сделать, только скажи.
Форд натянуто улыбнулся.
— Рад, что принес вам хорошие новости. — Отняв руку, он отступил на шаг. — Прошу прощения, я пойду попробую уговорить врачей отменить часть лекарств. Ему не настолько плохо, как они думают, так что медикаменты только замедлят восстановление.
— Я им скажу. — Айви скользнула прочь. — Совру, что по запаху поняла. Им без разницы.
Я почти улыбнулась, глядя как она практически летит по коридору, по имени зовя медсестру. Эдден никак не мог перестать улыбаться, а в глазах у него, кажется, блестели слезы. Он переступил с ноги на ногу:
— Мне позвонить надо в пару мест. — Он достал уже мобильник, но передумал: — Форд, Гленн меня услышит, если я с ним заговорю?
Форд кивнул с усталой улыбкой:
— Может быть, не запомнит, но услышит.
Эдден нерешительно поглядел на меня и на Форда, ему явно хотелось пойти к Гленну.
— Шагайте! — сказала я ему, легонько подталкивая, — Скажите Гленну, что я с ним потолкую, когда он очнется. Пусть ждет.
Быстро шагая, Эдден ушел в палату Гленна. Я вздохнула, радуясь, что на этот раз все обошлось. Мне другие варианты до смерти надоели. Форд казался довольным, и это тоже было хорошо. У него не жизнь, а кошмар. Не удивительно, что он никому не говорит, на что способен: его бы в могилу работой свели.
— А что случилось с матерью Гленна? — спросила я, оставшись с ним наедине.
Форд проследил, как Эдден помахал сестричкам и скрылся за широкой гладкой дверью.
— Погибла пятнадцать лет назад при ограблении магазина.
Вот почему он копом стал, подумала я.
— Они долго жили только вдвоем, — сказал я вслух, и Форд кивнул, поворачиваясь к лифтам. Выглядел он совершенно замученным.
Айви обменялась с сестрой последними репликами и присоединилась к нам. Пристроившись с моего боку, она мимо меня поглядывала на Форда.
— Ну, что там в доке накопали? — поинтересовалась она, натягивая на плечи плащ, и сегодняшние переживания снова ко мне вернулись.
Я ответила на ее иронический тон косым взглядом. Ей просто хотелось верить, что ее медленное, шаг за шагом, расследование, скорее выведет на убийцу Кистена, чем мои попытки оживить память. Так что я не без некоторого удовольствия сказала, глянув сперва на Форда:
— Не найдешь сегодня минутку туда заскочить и обнюхать ковер?
Форд рассмеялся, а Айви смерила меня гневным взглядом, застыв перед лифтом.
— Что?
Я нажала кнопку вызова.
— У тебя нюх лучше моего, — просто сказала я.
Айви моргнула и стала еще непроницаемей, чем обычно.
— Ты нашла что-то, чего не заметили люди из ФВБ?
Я кивнула; Форд делал вид, что ничего не слышит.
— На крышке комода был липкий шелк. На нем может сохраниться отпечаток пальца — кроме того, конечно, что я нынче оставила. А пол под иллюминатором пахнет вампиром, не тобой и не Кистеном, так что, может быть, это запах убийцы.
С неловким видом Айви вытаращилась на меня.
— Ты различаешь нас по запахам?
Открылась дверь, мы вошли в лифт.
— А ты? — в свою очередь спросила я, отодвигаясь к стенке и нажимая кнопку первого этажа носком ботинка, потому что могла и хотела.
— Я вампир, — сказала она, будто это само собой понятно.
— Я с тобой больше года живу, — напомнила я, думая: неужели мне не полагается различать запахи вампиров? — Я помню твой запах, — смутившись, пробормотала я. — Тоже мне, большое дело.
— Большое, — прошептала она под шипение дверей, и я понадеялась, что Форд не услышал.
Цифры поползли вниз.
— Так ты съездишь туда сегодня?
Глаза у Айви стали черными.
— Да.
Я подавила дрожь, радуясь, что двери уже открываются прямо в забитый народом вестибюль.
— Спасибо.
— Тебе спасибо, — сказала она, и в сером шелке ее голоса прозвучало такое предвкушение, что я почти пожалела того вампира, который убил Кистена.
Почти.
Я раздраженно вцепилась в баранку: Дженкс упорно пел. Хотя солнце клонилось к закату и дороги покрылись сухим инеем, в салоне было жарко — я даже подумывала выключить печку. Что угодно, лишь бы Дженкс заткнулся.
— Пять троллей в сетке, — заливался четырехдюймовый человечек у меня на плече. — Четыре кондома, три анальных пробки, две вампирши в течке и-и-и суккубу на снегу![1]
— Хватит, Дженкс! — заорала я.
Айви на пассажирском сиденье хихикнула, лениво протирая пятачок для обзора на запотевшем окне. Улицу заливали праздничные огни, все было радостно и умиротворенно, в недешевом и добропорядочном стиле миддл-класса. В отличие от гимна, исполняемого Дженксом. Юмор его тянул максимум лет на тринадцать.
— В восьмой день рождества любимая прислала…
Я проверила дорогу позади и вдавила тормоза. Айви, с ее вампирскими рефлексами, легко убереглась, зато Дженкса снесло с моего плеча. Он затормозил в дюйме от ветрового стекла. Стрекозиные крылышки образовали красно-серебряный круг, но с пикси и пылинки не просыпалось, а значит, он чего-то такого почти ждал. Ухмылка на треугольном личике была типично Дженксовская.
