Йохенстрия почувствовал резкое ухудшение ее состояния и сгреб Алекс в охапку, чтобы она не упала. Сердце у нее колотилось, дыхание стало частым и поверхностным. Он снова взял слишком много. Зубами вампир разорвал свое запястье и приложил к ее рту. Темно-красная струйка покатилась по горлу Алекс. Жизнь ее висела на волоске, но она продолжала бороться. Вампир не мог подчинить ее разум. И все же он заставил ее проглотить часть зараженной крови, но только потому, что Алекс была на грани жизни и смерти. Каждый раз, когда вампир вынуждал ее сделать глоток, Алекс приближалась к его темному миру. Он принудил ее выпить гораздо больше крови, чем в первый раз, чтобы поддержать в ней жизнь.
Вдруг вампир почувствовал в воздухе волнение.
— Нас обнаружили, моя дорогая. Сейчас ты увидишь, на что похож охотник. В мире нет ничего подобного. Он безжалостен.
Павел Йохенстрия наполовину нес, наполовину тащил Александрию из пещеры на ночной воздух.
Вокруг разбивались волны, превращаясь в брызги и пену, омывая скалы. Вампир оставил Александрию на песке и сосредоточил внимание на открытой береговой линии, пристально всматриваясь в небо.
Александрия поползла, чтобы добраться до Джошуа. Он прятался в тени, раскачиваясь взад-вперед. Она направлялась к нему, преграждая путь вампиру. Должно было случиться что-то ужасное. Алекс чувствовала, как воздух вокруг уплотнился. Дул ветер, но туман надежно укрывал бухту.
Произошло какое-то неуловимое движение в густой пелене, и вампир закричал. В этом резком крике были страх и ярость. Сердце Александрии почти остановилось. Если вампир так напуган, то — чтобы это ни было — им тоже надо бояться. Она притянула Джошуа к себе, закрыв ему глаза. Они уцепились друг за друга, трясясь от ужаса.
Вдруг из тумана показалась огромная золотистая птица. Она появилась на берегу стремительно — сначала они увидели пятно, потом разглядели когти и мерцающие золотые глаза. Тяжелый туман заколебался и разошелся, показалась фигура наполовину человека, наполовину птицы. Крик застрял у Александрии в горле.
И вот это существо стало мужчиной, высоким, с развитой мускулатурой, мощными руками и бугристой грудью. Длинные золотистые волосы развевались на ветру. Двигался он легко и гибко, словно пантера, преследующая добычу. Лицо его оставалось в тени, но Алекс смогла рассмотреть глаза, похожие на расплавленное золото. Они смотрели на вампира со сдерживаемой яростью.
— Ну что ж, Павел, вот мы и встретились. Наконец-то.
Голос был чистый, красивый и проникал в самую душу, а его обладателя можно было принять за древнего воина — викинга.
— У меня было много работы. Я устранял следы того, что ты натворил в моем городе. Твой вызов принят. Я больше не могу оставаться у тебя в долгу.
Вампир отступал, увеличивая расстояние между ними.
— Я никогда не бросал тебе вызов. Я держал дистанцию.
Он сказал это так вкрадчиво, что у Александрии побежали мурашки. Этот охотник был так силен, что вызывал страх у вампира.
Охотник склонил голову набок.
— Ты убил, когда это было запрещено. Ты знаешь закон, Темный.
Вампир, оскалив клыки и выставив когти, прыгнул, чтобы сбить охотника с ног. Но охотник просто отступил в сторону и небрежно хлестнул когтем по горлу вампира, перерезав его. Кровь брызнула фонтаном.
Александрия была в ужасе, когда увидела искаженное лицо, удлинившееся и ставшее похожим на звериную морду, и клыки вроде волчьих. Охотник схватил вампира за ногу и отшвырнул далеко на песок. Звук удара прошел через все ее тело. Алекс вздрогнула и обняла Джошуа, плотнее прижимая к себе его голову, чтобы он не видел весь этот ужас.
Вампир вытер кровь на груди и пристально, с ненавистью посмотрел в золотые глаза охотника.
— Ты думаешь, что ты не такой, как я, Эйдан. Но ты такой же. Ты убийца, и ты наслаждаешься битвой. Это единственное время, когда ты чувствуешь себя живым. Никто не может быть один. Ты испытываешь радость, осознаешь свою власть, лишь когда забираешь чужую жизнь. Скажи, Эйдан, ведь ты не можешь видеть этот мир в цвете? Ты ничего не чувствуешь, когда не сражаешься? Ты законченный убийца. Ты, Грегори и твой брат Джулиан. Вы самые темные тени в нашем мире. Самые настоящие убийцы.
— Ты нарушил закон, Павел. Ты захотел обменять свою душу на иллюзию власти, вместо того чтобы встретить рассвет. И ты совершил обряд над женщиной, превратил ее в вампиршу, которая питается кровью невинных детей. Приговор тебе известен.
Голос был чист, прохладен и все так же красив. Казалось, он просачивается в голову Александрии, и она почувствовала, что с радостью исполнит все, о чем он ее попросит.
— Ты знаешь, что победить меня невозможно, — продолжал охотник, и Александрия верила каждому его слову.
Он говорил сдержанно, и тем не менее это была чистая правда. У вампира не было ни единого шанса противостоять охотнику.
— Только до того момента, как на тебя тоже начнут охотиться.
Павел Йохенстрия насмехался, сопротивляясь до последнего. Его тело замерцало, растворяясь в воздухе, но как раз в то мгновение, когда оно видоизменилось, охотник нанес удар.
Раздавшийся звук был отвратителен. Туман скрыл сам момент нападения: охотник казался движущимся пятном. Александрия не могла уследить за его движениями. Но вот из тумана выкатилась голова вампира, и вид у нее был омерзительный: спутанные волосы, запекшаяся кровь, открытые застывшие глаза словно всматриваются куда-то. Голова покатилась в сторону Алекс, оставляя за собой темно-красный след.
Александрия отчаянно старалась не поддаться ужасу и не отдернуть руки, которыми все еще прикрывала глаза Джошуа, чтобы он не увидел этот кошмар в каком-то дюйме от своих ног. Туман заколебался и сгустился. Охотник вскинул голову, и его глаза, подобные расплавленному золоту, остановились на ее лице. Алекс окаменела от страха.
Эйдан Сейвидж подавил вздох, всматриваясь в безумную вампиршу. Она судорожно прижимала к груди маленького мальчика. Демон в нем был сегодня слишком силен — красный туман в голове силился вырваться на свободу. Он не должен терять самообладание. Вампир прав: подавлять убийцу в своем сознании все труднее. Он действительно ощущал свою власть во время сражения и испытывал радость победы. Битва увлекала, единственное время, когда он хоть что-то чувствовал. Позади были столетия холодного и бесплодного существования в черно-белом мире, без цвета и эмоций, кроме разве что жажды сражаться.
Он окинул внимательным взглядом берег и снова повернулся к ведьме, угрожавшей ребенку. И вдруг замер. Уже более шести столетий он не различал цвета, а сейчас перед ним был след зараженной крови, которая текла из головы Павла. Не привычная черная полоса, а ярко-алая лента, ведущая к вампирше.
