Он окинул внимательным взглядом берег и снова повернулся к ведьме, угрожавшей ребенку. И вдруг замер. Уже более шести столетий он не различал цвета, а сейчас перед ним был след зараженной крови, которая текла из головы Павла. Не привычная черная полоса, а ярко-алая лента, ведущая к вампирше.
Невероятно. Цветоощущение и эмоции могли вернуться к нему только в том случае, если бы он нашел Спутницу жизни.[2] Но здесь не было никого, кроме девушки, измененной Павлом, которая безуспешно пыталась отвернуться. Он посмотрел на нее, и на сердце стало тяжело. Охотник почти жалел эту бедную девушку. Его снова озадачило это внезапное сочувствие. Он продолжал изучать вампиршу. Трудно было определить ее возраст. Юная, почти невинная, костюм, когда-то, наверное, очень красивый, похож на рваную мокрую и грязную тряпку. Ноги израненные, а губы почерневшие, с лопнувшими волдырями. В спутанных волосах, густой массой разметавшихся по спине, застряли водоросли. В голубых глазах застыли страх и вызов. Вампирша собиралась убить ребенка.
Редкая женщина могла стать карпаткой. Вопреки легендам, человека нельзя превратить в вампира без ужасных последствий. Такие женщины быстро сходили с ума и охотились на невинных детей. Эта девушка ужасно страдала. Рваные раны на шее лучше любых слов говорили о тяжких испытаниях, которые ей пришлось пережить. Глубокие порезы на запястье кровоточили.
Эйдан мысленно потянулся к ее сознанию, чтобы смерть была для нее по возможности безболезненной. Потрясенный сопротивлением, он сделал предупреждающий шаг в ее сторону. Она была невероятно сильная. Ее сознание возвело барьер, естественную защиту, сопротивляясь его воле. Вместо того чтобы поставить ребенка на песок прямо перед собой, как он приказал, вампирша толкнула мальчика в другую сторону, а сама подхватила с земли большую палку и двинулась на Эйдана.
Он прыгнул навстречу, сильно ударив по палке в ее руках. Удар переломил хрупкие кости. Эйдан услышал характерный звук и увидел боль в голубых глазах, но она не закричала. Очевидно, ей было не до того. Он потянулся к ней, намереваясь оборвать ее жизнь прежде, чем страдания умножатся. Девушка боролась, все еще противясь его мысленному принуждению. Он склонил голову к ее горлу.
Она была такая хрупкая и холодная, так безудержно дрожала, что Эйдан инстинктивно замер. Это было чувство, которое он никогда не испытывал: ему хотелось качать ее на руках, как в колыбели. Зубы прокололи нежное горло, и в то же мгновение его жизнь переменилась. Весь мир стал другим. Цвета кружились и танцевали, переполняя его красотой и жизненной энергией. Тело откликнулось с неожиданной настойчивостью. Он и не ведал, что способен испытывать подобные ощущения, даже в те далекие времена, когда еще не утратил эмоций.
Кровь была горячая и пряная, безумно сладкая — настоящее пиршество для его истощенного тела. Охота и борьба отняли у него все силы, а сегодня ночью он не питался. Ее тело делилось с ним живительной влагой. Девушка прекратила бессмысленную борьбу и безвольно отстранилась. Эйдан легко поднял ее на руки, держа в объятиях у своей груди и не переставая жадно пить. Вдруг что-то сильно ударило его по ногам. Пораженный, он с нежностью закрыл рану языком и повернулся. У его ног стоял ребенок. Все случившееся настолько его потрясло, что он начисто забыл о мальчишке.
Джошуа был в ярости. Он снова ударил охотника по ногам. В руках у него был кусок дерева, такой большой и тяжелый, что он еле смог его поднять.
— Не делайте больно моей сестре! Мы думали, вы спасете нас! Она сказала, что вы появитесь, если мы сможем продержаться. Я думал, вы нам поможете, а вы такой же, как он!
Слезы текли по лицу ребенка. Эйдан ясно видел, что у малыша белокурые волосы и голубые глаза. Цвета почти ослепляли его. Он посмотрел на лицо девушки, которая лежала на его руках. Ее сердце еле билось, легкие почти не боролись за глоток воздуха. Она умирала.
— Я должен был помочь вам, — прошептал он тихо, почти растерянно.
Эйдан глубоко погрузился в свое сознание и, немного успокоившись, вышел за пределы тела, послав себя в тело девушки. Охотник боялся надеяться, что наконец нашел ее после стольких столетий бесплодного ожидания. Но это было именно так. Только отыскав свою Спутницу жизни, он мог испытать эти удивительные ощущения.
Она больше не боролась, медленно угасая у него на глазах. Его воля окутала ее.
Вы не оставите меня. Возьмите мою кровь, которая предложена добровольно. Вы должны пить, чтобы жить.
Но ее сознание резко отпрянуло. Дух Алекс был все еще достаточно силен, чтобы ускользнуть от принуждения. Эйдан изменил тактику.
Вы нужны вашему брату. Боритесь за него. Он не выживет без вас. Он умрет…
Твердым ногтем Эйдан провел по коже у себя на груди и прижал ее к надрезу. Александрия начала сопротивляться, но он был неумолим, окружая ее, увеличивая ее желание, разрушая барьеры до тех пор, пока она, вконец ослабев, не подчинилась его воле и начала пить.
— Что вы делаете?! — крикнул Джошуа.
— Из нее вышло много крови. Я должен восполнить потерю.
Эйдан подумал, что сотрет воспоминания ребенка об этом кошмаре.
Но удовлетворительное объяснение не повредит. Мальчик очень храбрый и заслуживает, чтобы ему объяснили, что происходит. Это должно хоть немного успокоить его, опровергнуть самые худшие опасения.
Эйдан выслеживал вампира осторожно. Тот оставлял за собой реки крови, на шаг опережая охотника. Прошлой ночью Эйдан прибыл слишком поздно. Он направился к ресторану на утесе, почуяв в воздухе запах тревоги. Но Павел Йохенстрия уже убил старика, вырвав сердце, и оставил труп. Нельзя было допустить, чтобы его обнаружила полиция. Эйдан убрал тело и сделал так, чтобы останки трех женщин никогда не нашли. Он потерял след вампира как раз перед рассветом. Эйдан чувствовал, что тот приближается к своему логову, и намеревался найти его и уничтожить.
Теперь выбора не было — надо сжечь останки вампира и забрать этих двух потерянных существ к себе, так как эта жалкая, изуродованная девушка — его Спутница жизни, которую он искал восемьсот лет. Эйдан был потрясен. Он не имел ни малейшего представления о том, кто она, как выглядит, какая она вообще. Важно было одно: она вернула его к жизни.
— Как тебя зовут? — спросил Эйдан ребенка.
Он мог просто заглянуть в его мысли, но не хотел пугать малыша.
— Джошуа Хоутон, — ответил мальчик. — С Александрией все будет хорошо? Она такая бледная и страшная. Плохой человек сделал ей больно.
— Я целитель моего народа, Джошуа Хоутон. Я знаю, как помочь твоей сестре. Не переживай. Обещаю, плохой человек никогда не сможет сделать больно другому человеку. Мы сейчас отправимся ко мне домой. Там вы будете в безопасности.
