— Зачем тогда все эти бумаги? — спросила она.
— Так я веду свои дела, — отрезал Самаэль.
— Так это всего лишь мусор? — Грерия подбросила в воздух кипу бумаг.
— Нет, — его ладонь хлопнула по приземлившимся на столешницу листам. — Те, что с кровью — не мусор.
Грерия по-новому взглянула на падшего, рассматривая теперь с возросшим интересом его точеные черты и резко очерченный нос. Он был далеко не глуп, хотя за его вечной веселостью и страстью к бесконечным развлечениям могло показаться иначе. Ходили слухи о том, что он пустышка, бабник и прожигает века, как многие молодые повесы прожигают лучшие свои годы. Но все это была лишь маска, похоже, где-то там, в глубине, за стеклом этих блистательных глаз, таилось совершенно другое существо.
— Все, запал пропал? — С деланным безразличием поинтересовался Самаэль, подымая с пола бумаги и возвращая их на стол.
— Ты знаешь, чем помочь с дрегами? — прямо спросила Грерия, решив больше не ходить вокруг да около.
— А что с ними не так? — осторожно уточнил падший.
— Они сильно недовольны своим положением.
— Они никогда не были довольны.
— Да, но сейчас они на грани бунта, судя по тем сведениям, что к нам поступают от осведомителей.
— Кого? Скользящих тварей? Они своего создателя продадут за пару ягод. А если добьются раздора в аду, ягоды будут расти повсюду. — Самаэль был зол и раздосадован.
— На этот раз они не врут. Да и дело вовсе не в них, — ответила Грерия, глядя на него терпеливо. — Я сама покрутилась среди милых зверушек, и могу точно сказать, что они на грани.
— Они слишком тупы, чтобы развязать войну. Им нужен кто-то, кто смог бы их возглавить, — парировал Самаэль.
— Верно, и таких хватает.
— Ведьмы? — насторожился Самаэль.
— О, нет, все не так просто, — улыбнулась Грерия. — Я не отлучаюсь от них, чтобы знать, что у ведьм на уме. И хотя почва в нашем “клубе” как всегда неустойчива, но, по крайней мере, сейчас, пока они считают, что одна из них у власти, они не станут затевать бунт.
— Ты так уверена, — его глаза превратились в острые прорези. — Думаешь, ты лучшая из них?
— Нет, — Грерия вздернула подбородок — она не собиралась позволять падшему унижать себя, — но я делаю, что могу.
— Тогда кто, по-твоему, возглавит чертовых рептилий, а? — Самаэль метал искры.
— Его дети, — выпалила Грерия, и лишь потом подумала, а стоило ли заикаться на эту тему с падшим.
— Чьи? — тупо переспросил ангел.
— Абы, — отступать было уже поздно. Что же в этом проклятом парне так ее задевало, ведь она уже давно была не девочка, хоть и выглядела внешне таковой.
— Дети? — Он все еще ничего не понимал.
— Потомки. Небирос и Саргатанас. Они всегда были обделены: его вниманием, его властью, его признанием, в конце концов. Я думаю, что они…
Самаэль рассмеялся:
— Ты думаешь… Ты понятия не имеешь, что такое семья. Разногласия могут быть какие угодно, но они не выйдут за пределы семьи. Вы, ведьмы, совершенно поведенные, и вам этого не понять. Хотя, чему я удивляюсь, вы же одиночки, готовые передушить друг друга в драке за власть. И победив на очередной краткий миг, пляшете на костях своей предшественницы, не задумываясь о том, что вас ждет та же участь.
— Ты ошибаешься, если считаешь, что я не думаю. Я уже побывала в обеих ролях. — Отрезала Грерия, и в ее взгляде светилась теперь чистая злость.
— Ну да, ну да, старушка Грерия, — усмехнулся он. — Так расскажи мне, как тебе удалось охмурить Ника во второй раз, будучи безобразной каргой? Или ему так осточертели красотки, что для разнообразия он не побрезговал и тобою?
Грерия сверкнула глазами, но отвечать не стала. Она и так слишком много ему сказала. Падшему вовсе незачем было знать, что не она нашла Ника, а он сам ее отыскал и предложил то, на что она не смела надеяться даже в самых смелых своих фантазиях.
— Значит, не побрезговал, — заключил Самаэль, и отвернулся от нее, словно после такого признания на нее даже смотреть было отвратительно.
— Все не так, — зачем-то произнесла Грерия, и увидела направленный на себя иронический взгляд.
— Он вернул тебе молодость до того как? Рыжие снова не в моде? Да здравствуют блондинки? — Казалось, поток его слов не прекратится никогда.
— Самаэль, — воскликнула Грерия, и уже секунду спустя не понимала, что подвигло ее произнести эти слова, — с ним что-то не так. — Возможно, то, что она на самом деле переживала за Ника. Не как за любовника, потому что слишком много воды утекло с тех пор, и теперь они не были близки в том самом смысле, но как за близкого человека?
— Грерия, ты точно не помутилась рассудком? Что это, сочувствие? Переживание? Ты же ведьма.
— Я оценила твой сарказм в полной мере, Самаэль. Но с ним действительно что-то не так. Он отдал мне все дела, — Грерия взмахнула рукой, указывая на стол. — Я думала, оттого, что они запущены. Но он будто передает эстафету.
Самаэль помрачнел. На этот раз, похоже, она достучалась до падшего. Он прошелся вдоль стены к окну, а затем обратно. Мысли отражались на его лице, но ни одна не задерживалась там надолго, чтобы ведьма могла ее распознать.
— Вы ведь не вместе, верно? — спросил он.
— Я официально сменила Сиби, если ты об этом, — начала Грерия.
— Нет, не об этом, — резко прервал ее Самаэль. — Мне плевать на официоз.
— Нет, не вместе. — Созналась Грерия.
— Он сам нашел тебя, — Самаэль словно шел по невидимым следам.
— Да, — согласилась ведьма.
— Он сходит с ума, — прошептал Самаэль.
— Нет, у него нет признаков безумия…
— Тебе не понять, — снова оборвал ее Самаэль, его плечи напряглись, а крылья показались за спиной. — Это безумие совсем иного рода, когда такие, как мы, не выдерживают груза своего падения.
— Ты ведь не имеешь в виду… — начала Грерия и в ужасе осеклась. — Но почему? Разве он не сильнейший из вас? — И снова умолкла.
Самаэль невесело захохотал.
— Не смущайся, ведьма, продолжай. Разве не я должен был тронуться первым? Это ты хотела спросить?
Грерия молчала, лишь смотрела на его смуглый профиль.
— Такие вещи невозможно предсказать. Я также не взялся бы говорить о том, обратимо это или нет в его случае. Но как бы там ни было, ничего хорошего в этом нет.
— Где он? — Самаэль оказался рядом с Грерией, и ее колени невольно дрогнули.
— Не знаю, — пожала она плечами, и золотые локоны рассыпались по ее плечам.
— Он говорил тебе что-то?
— Что-то о гибели и о том, что все так, как должно быть, — ответила Грерия.
— Плохо. — Самаэль произнес лишь одно это слово. Но он больше не улыбался и не насмехался, и это означало, что все действительно паршиво.
