Элья нахмурилась и нетерпеливо тряхнула головой.
— Мои родители не были магами, — отрезала она. — Я бы знала.
— Вы так в этом в уверены? — вкрадчиво произнёс Грапар, заставив её почувствовать ещё большее раздражение. — Впрочем, это не так уж и важно. Лучшие воины сражаются не за себя, но за общество. И потом, у них были и другие причины идти тогда на Лебединый Мост. Клан Альбатроса ведь всегда знал, что такое традиции, что такое преданность своей земле. А на то, что случилось с этой землёй, смотреть было невозможно. На место государства с богатейшей историей, пришло красивое, но бездушное, как кукла, чудовище, домик-пряник под названием Татарэт. Яркий, но пустой. Несколько памятников, конечно, оставили, не говоря уже о творениях Великих Архитекторов, создали Шемейский округ, сохранив тем самым какое-то подобие прежнего названия. Но это была не более, чем показуха, надежда подлизаться к шемейцам. Однако настоящие шемейцы — и их дети — не могли и до сих пор не могут простить того, что сделали с их миром. Покорёжили, сломали, обрубили корни. Сделали частью Империи, к которой Шемея никак не могла относиться… И не верьте тем, кто говорит, будто Владыка сам на это подписался. Наглая ложь. Никто из стран, вошедших в состав Татарэта, в том числе, пять бывших княжеств Семи Братьев, не сдались Эресту по доброй воле. И я считаю, что скрывать это от людей — преступление.
Элья хотела спросить, причём здесь Лебединый Мост и гибель её родителей. Однако её напугала злость, вдруг зазвучавшая, в голосе Грапара, и внезапно ужесточившиеся черты его лица. Мужчина изменился до неузнаваемости в одну секунду, и Элья побоялась задавать вопросы, которые вполне могли показаться ему дурацкими.
К счастью, Грапар сам рассказал о крушении Лебединого Моста.
— Узурпатора хотели свергнуть относительно мирным способом. — Он снова говорил спокойно, как ни в чём ни бывало. — Окружить карету, заставить Эреста подписать отречение… У приверженцев старого порядка — не только у шемейцев, но и у жителей других округов, верных отечеству — были свои люди и при дворце. Именно от них заговорщикам стало известно, что король, отправляясь смотреть новую железнодорожную станцию, проедет как раз по этому мосту. Известно также было, сколько гвардейцев будет при нём, и сколько магов. Получалось совсем немного — у сотни заговорщиков имелись все шансы одолеть стражу и численным превосходством, и магическим искусством… Ведь тогда Эрест ещё не придумал, как закрыть доступ к дару всем, кто не состоит на его службе. Тогда ещё в храмах, куда приносят младенцев, чтобы представить их богам, не дежурили маги, наделённые умением видеть одарённых и ставить эту самую «особую печать»… Но Эрест уже в то время собрал вокруг себя величайших магов современности. Один из них — главный министр Дертоль…
Элья вздрогнула от того презрения, которое прозвучало в голосе Грапара, когда он произносил это имя.
— Кто-то предал патриотов Шемеи, — продолжал он. — Король был подготовлен. Его карету сопровождало условленное число людей, однако все они были сильнейшими, очень опытными магами. Люди, стоявшие на мосту и готовые окружить карету, полетели в пропасть вместе с мостом. А кони проскакали по воздуху. Потом газеты хвалили величайшее мастерство и находчивость королевских колдунов. А ведь любому, кто хотя бы чуть-чуть смыслил в магии, было понятно, что без специальной подготовки такое не провернуть…
Элья помотала головой, не в силах справиться с навалившейся на неё информацией.
— Вы-то откуда всё это знаете? — пытливо посмотрела она на Грапара.
— От матери, естественно.
— Она в Сопротивлении?
— Да. Хотя она живёт в Мальси, а там от Сопротивления вообще почти ничего не осталось…
— В Мальси? Это далеко?
Название было Элье незнакомо.
— Верстах в сорока от Аасты. Небольшой такой городок… Тихий и симпатичный.
— Вы там родились?
Грапар кивнул.
— А потом приехали сюда короля свергать, да? — спросила Элья с вызовом.
Он посмотрел на неё и усмехнулся.
— Вы совершенно очаровательны, когда злитесь… Нет, я приехал сюда поступать в инженерное училище. Давно. И остался здесь работать. А короля свергать… хватит. Я уже понял, что это бесполезно.
— Тогда чего вы хотите?
— В первую очередь, — сказал Грапар, — я хочу вернуть свою невесту.
Он этих слов сердце Эльи словно провалилось куда-то в живот.
— Невесту?..
— Да.
«Следовало ожидать, — мрачно подумала девушка. — Конечно, он не мог быть свободным».
— Её заколдовали, — сказал Грапар. — Заключили в зеркало…
Элья, позабыв про злость, насторожилась и заинтересованно склонила голову.
— Как это?..
Грапар вздохнул и принялся рассказывать.
Её звали Арлейна, и она принадлежала Клану Огня. Однажды её родители переехали в Аасту, скрыв от властей, что их дочь обладает даром. Девочка выросла — и стала бороться за права магов в Татарэте. Разумеется, это никому не могло понравиться, но Арлейне удавалось выходить из самых хитроумных ловушек, созданных придворными магами.
— А потом мы встретились. Я рассказал ей о своём отце, о Сопротивлении… ну, и мы решили объединить усилия. — После всего услышанного информация о том, что Грапар тоже, как и его мать, участвует в движении Сопротивления, уже не удивила Элью. Это показалось чем-то самим собой разумеющимся. — Нас долго не могли поймать — однако, и на старуху бывает проруха. Арлейна была одной из самых искусных волшебников в стране… но пришёл тот, кто оказался… нет, не сильнее. Пришёл равный. И ему просто больше повезло…
— И кто же это был?
— Главный министр Дертоль, — сказал Грапар. — Полагаю, вы должны его знать… Было это около четырёх лет назад, и с тех пор не случалось и дня, когда бы я не думал о том, как освободить Арлейну… Если бы мне удалось… О, если бы мне удалось! Всё было бы по-другому… Честно вам скажу, я бы плюнул на Сопротивление — я и так слишком много для них сделал — и просто увёз бы её куда-нибудь, где никто бы нас не нашёл…
Потрясённая Элья покачала головой — и сказала фразу, которой суждено было навсегда перечеркнуть её жизнь:
— Ах, если бы я могла вам чем-нибудь помочь!..
***
Ей ничего особенного не нужно было делать. Просто открыть дверь чёрного хода и позаботиться о том, чтобы никого не было рядом.
— Я очень не хочу, чтобы кто-то пострадал, — заверял Элью Грапар.
Ей ничего не нужно было взламывать: Грапар обещал всё сделать сам. Он говорил Элье, что только сходит на разведку — в конце концов, это было лишь предположение, что нужное зеркало находится в личном кабинете главного министра. Да и что обычный городской житель, такой, как Грапар, может сделать против чар самого могущественного мага страны?..
— Но попытаться стоит, — говорил он. — Я должен испробовать всё…
Элья волновалась и ждала этой встречи. От неприятного ощущения, какое-то время тревожившего её сердце после утреннего разговора, не осталось и следа. Восторг иной раз мешал дышать — одно осознание, что она, вероятно, поможет двум любящим сердцам воссоединиться, наполняло её таким счастьем, словно это она, она должна была встретить сегодня того единственного, кто был ей предназначен самой судьбой. И, несмотря на то, что история любви — творившаяся здесь, сейчас! — никакого отношения к танцовщице не имела, Элья не была бы Эльей, если бы не надела в тот вечер один из своих самых лучших нарядов: струящееся платье цвета огненной лилии, жёлтый пояс, невесомая накидка и, в довершение образа — яркий цветок в тщательно уложенных светлых волосах.
В назначенный час она спустилась к чёрному ходу. Дело было к полуночи, и в «служебной» половине дворца, все давно уже спали. Элья осторожно приоткрыла дверь чёрного хода и вслушалась в свежую ночную тишь, изредка нарушаемую шорохом колёс на монорельсе да окриками кучеров. Отсюда не было видно ночной Аасты, но Элья прекрасно представляла, какой он сейчас, блистательный город: весь в ожерельях из бледных газовых фонарей, с редкими золотыми брошками окон на тёмных фраках уснувших домов, и в каждом этом золотом квадратике — либо музыка и танцы, либо любовь, либо хорошее вино, а может, всё это вместе, все прелести головокружительной столичной жизни, слившиеся воедино в салоне какой-нибудь богатой дамы…
