На четвертый день, когда Кирилл шел с работы, скользя взглядом по зеркальному отражению улицы, его неожиданно позвали.
— Эй, Кир!
Он обернулся.
Знакомая прореха между домами белела бетонной, перекрашенной перемычкой. На вершине ее сидела, болтая голыми ногами, Кэт. Вместо юбки на ней были короткие брюки, вместо шубы — пестрая куртка с рукавами-воланами, вместо ботинок — легкие кроссы. Волосы утратили зеленый цвет, но, сделавшись темными, приобрели огненно-рыжие локоны-лепестки. Казалось, из головы у нее прорывается огонь.
Кэт улыбалась.
— Я так и знала, что найду тебя здесь!
Кирилл застыл.
— Эй, — позвала Кэт. — Я так сногсшибательно выгляжу, что ты совсем онемел?
— Ну, я…
Кирилла хватило лишь на неуверенный жест в сторону дома.
— Что? Идешь домой?
— Да.
Кирилл кивнул.
— Это не самый клевый движ, я думаю, — сказала Кэт.
— Мне казалось, ты — сон, — Кирилл сделал шаг к перемычке.
— Ничего себе! — возмутилась девушка, хлопнув ладонями по коленям. — Я тут в уверенности, что он по мне сохнет, а он заявляет, что я — сон. И может даже кошмар. Вот, знаешь, знала бы, не забиралась бы к тебе снова!
— А ты ко мне?
Кэт фыркнула.
— Что я у тебя не видела? У вас здесь дремучий край. Куда не посмотришь, все по ночам спят. Сонное царство просто. Но я вот что придумала.
Она отклонилась назад и перекинула через стену заранее припасенный канат с навязанными через равные промежутки узлами.
— Это зачем? — спросил Кирилл.
— Забирайся!
— К тебе?
— Ну! Справим предновогоднюю ночь, — сказала Кэт. — Будет весело. А то послезавтра мы уезжаем.
Кирилл подступил еще ближе.
— У меня — счетчик.
— Ой, пять минут я подожду!
— А мне можно?
Кэт издала такой звук, что стало ясно, что она бы о таком даже не спрашивала.
— Тебя что, кто-то останавливает? — спросила она.
Кирилл оглянулся. Никто не обращал на них внимания. Поток работников, возвращающихся домой, поредел.
— Давай! — подбодрила девушка. — Я покажу тебе, что такое настоящий движ! Хочешь «сливку»?
— Нет.
Кирилл взялся за свисающий конец каната и поддернул его к себе, проверяя прочность крепления. Что-то грохнуло на той стороне перемычки.
— Погоди, — свесилась за стену Кэт, видимо, изучая результат Кирилловых усилий. — Не, можно. Ничего не случится.
— Ладно.
Кирилл вздохнул по контейнерам, которые исчезли из «кармана», и полез, подтягиваясь на руках и помогая себе ногами. В стену скребло и бухало при каждом рывке. Кэт легла на вершине.
— У тебя хорошо получается, — сказала она и протянула ладонь. — Вот, держись за меня. Я тебя вытяну.
— Да я и сам…
Кирилл поймал в пальцы канат над очередным узлом, кромка перемычки уплыла вниз, и глаза девушки оказались напротив.
— Ух ты! — сказала Кэт.
— Ага, — сказал Кирилл.
Порывистый поцелуй вдруг обжег ему губы, и он чуть не отпустил канат. Это было неожиданно. Это было сладко. В груди словно кто-то подорвал небольшой пороховой заряд. От сердца — одни осколки.
Буфф!
— Ой, прости, — сказала Кэт, хватая его за куртку.
— Ты это…
Кирилл опомнился и, сопя, уцепился рукой за кромку.
— Да, я не сдержалась. Но это движ, — оправдалась девушка, помогая ему забраться на перемычку. — Движу противостоять нельзя.
— Это-то понятно.
Кирилл закинул ногу, подтянулся и выпрямился, оседлав вершину. С перемычки казалось, что до асфальта не три, а все пять метров. Высоко. На другой стороне было темно, но в отдалении дрожали мокрые отблески красного света.
— Ну, вот, — сказала Кэт. — Ты рад?
— Не знаю, — сказал Кирилл.
Было как-то странно. Словно он решился на побег.
— Эх, темнота. Спускайся за мной.
— Уже?
— Конечно!
— А ка…
Кирилл не договорил, потому что обнаружил, что Кэт нет рядом.
— Здесь мягко, — донесся ее голос снизу. — Здесь матрасы и подушки. Только подожди немного, я сползу.
Кирилл подождал.
— Сползла?
— Да, сползла. Падай!
— Прямо вниз?
— Здесь целая гора матрасов.
Кирилл наклонился.
— Мне ничего не видно.
— А меня видно? — спросила Кэт.
— Нет.
— А так?
Девушка отошла к отблескам.
— Да, вижу.
— Тогда не медли.
Кирилл закрыл глаза и, убеждая себя, что ничего плохого не случится, перевалился через перемычку. Что-то упруго приняло его, подбросило, скрипнули пружины. Кирилла перевернуло. Он взмахнул руками. Мягкое, пухлое брызнуло пылью в лицо. Защекотало в носу. Кирилл оглушительно чихнул и обнаружил, что падение прекратилось, а он лежит, закинув ноги выше головы.
— Полет окончен! — объявила Кэт.
Кирилл откинул подушку.
— Почему здесь темно?
— Темнота! Темно там, где и должно быть темно. Понял? Если бы здесь было светло, какой в этом движ?
— Ну, да, движ, — вздохнул Кирилл, возвращая привычное положение тела. — Всюду движ.
— Тебе не нравится?
Девушка приблизилась и села рядом с парнем. Голос ее прозвучал огорченно.
— Да нет, это я так. Меня сейчас торможение накроет.
— Я подожду.
Кэт нашла своей ладонью его ладонь. В темноте огненные локоны слегка светились. Лицо проступало едва-едва.
— А можно еще раз? — спросил Кирилл, внутри которого глухо стучали секунды.
— Что, прыгнуть со стены? — удивилась Кэт.
— Нет, поцелуй.
— Ты все-таки на меня запал.
— Наверное.
Девушка шевельнулась.
— Я могу и промазать.
— Это же специальная темнота.
— Молчи уже.
Губы Кэт прижались к подбородку Кирилла. Он ощутил, как они, прыгнув, накрывают его рот, но не почувствовал уже ни уткнувшегося в щеку носа, ни языка, скользнувшего к зубам. Торможение включилось, но пошло рывками. Кирилл несколько раз вздрагивал, внутри его словно кто-то с шелестом перебирал страницы, отсчет то гремел, то стихал, секунды падали каплями расплавленного металла, болезненно сжималось горло, и затылок наливался тяжестью.
Потом мягкий свет все же обнял его и закачал на своих волнах. Ты — молодец, сказал свет. Мы все молодцы. Мы — будущее.
— Кир! Кир!
Кирилл очнулся от того, что Кэт толкала его в плечо.
— Что? — спросил он, хлопая глазами.
— Ты опять меня испугал! Дергался и дергался.
— Наверное, это из-за того, что в вашем районе торможение хуже работает, — сказал Кирилл. — Но уже все прошло.
— Давай.
Девушка помогла ему подняться. Темнота попробовала пуститься с бликами в пляс, но Кирилл расставил ноги пошире и поймал девушку за плечо. Так и удержался.
— Ай! — сказала Кэт. — Ты чего?
— Так.
— Я его, понимаешь, обцеловала всего…
— Я не чувствовал.
— Да?
Девушка вывела Кирилла под свет вывески. Какая-то абстрактная фигура из ломаных красных трубок заискрила над головой.
— Стой, не двигайся, — сказала Кэт.
В руках ее появился баллончик.
— Это зачем? — спросил Кирилл.
— Глаза закрой, — распорядилась девушка. — Мы же на вечеринку идем, надо тебя как-то украсить.
— Но я же…
— Молчи! Это редкая краска.
Кирилл зажмурился. Раздалось шипение. Легкий ветерок мазнул парня по лбу, по носу, по шее.
— Я тебя, конечно, представлю, — сказала Кэт, — но ты и сам не будь деревянным. Лучше, конечно, молчи, про себя не говори, а то застебут, и за девчонками не бегай.
— А можно?
— Еще скажешь такое, я тебя так изрисую, что все шарахаться станут.
— Молчу.
— Молчи.
Баллончик прыснул еще три раза. Кирилл ощутил горечь на губах и попробовал слизать ее языком.
— Выплюнь! — посоветовала Кэт.
— Тьфу!
— Можешь открыть глаза.
Кирилл разожмурился.
— А где посмотреть?
— О, темнота, сюда иди! — Девушка за рукав потащила Кирилла к зеркальной витрине. — Вот, любуйся.
Из витрины на Кирилла уставился худой парень с ежиком темных волос и нежно светящейся половиной лица. Синева слепила и скрывала черты. Кирилл раздвинул губы и разглядел лишь движение синей границы.
