Дождавшись моего утвердительного кивка головой, он продолжил, — Вот держи, это истории болезни твоих пациентов. Джозеф Бишек встал и, улыбаясь, протянул мне стопку папок.
— Присаживайся, вот сюда, — и он указал мне на стол, стоящий рядом. — Истории будешь хранить в моём шкафу. Вот здесь, открыв шкаф, он показал мне свободную полку.
Джозеф был очень высок, метра два роста точно и при этом очень худой. Рыжая всегда лохматая его шевелюра, казалось, ещё добавляла ему роста. У доктора Бишека были потрясающие глаза. Сквозь пушистые ресницы сверкала, такая яркая и глубокая синева, что захватывало дух. Мне нравилось с ним работать, он никогда не отказывал в помощи и терпеливо объяснял, всё что мне было непонятно.
— Спасибо! А когда мы пойдём на обход — спросила я.
— Примерно через час. Скоро должна подойти мисс Екатерина. А я как раз закончу обход в своих палатах. Изучай пока истории — ответил мне Джозеф. — А мы пошли. Эльза, ты готова?
— Да доктор Бишек, — отозвалась Эльза и они, прихватив истории, вышли из ординаторской.
Я села за выделенный мне стол и перебрала истории. Мне их выдали семь, значит, одно место в моём боксе свободно.
В госпитале все помещения для больных были объединены в боксы, состоящие из двух палат на четверых пациентов каждая, и раздельного санузла. Правда была ещё реанимация, это был бокс, состоящий из десяти палат со стеклянными перегородками, позволяющими из коридора, наблюдать за больными.
Ну, что же пора познакомиться со своими пациентами.
Я открыла первую историю. Льюис Инчини — двадцать восемь лет. Оборотень, лис. Ножевое ранение в область сердца. Повезло парню буквально на полдюйма левее, и лечить было бы уже некого. Поступил три дня назад. Ну, с этим пока всё ясно.
Дерек Траншерт — тридцать один год. Оборотень, медведь. У как уделали парня. Черепно-мозговая травма, перелом лучезапястного сустава правой руки, перелом голени правой ноги. Сломано два ребра, опять же справа. Последствия от магической атаки. Поступил… ммм, три дня назад. Что же там у них произошло?
Адам Харрис — сорок пять лет. Оборотень, волк. Первый раз плохо себя почувствовал с полугода назад, потом вроде всё прошло, обращаться к лекарям не стал. Потом стало совсем плохо. Наблюдается уже третью неделю.
Поступил… А понятно, на следующий день после того, как я ушла на экзамены. Поэтому я о нём ничего не слышала. Заболевание неизвестной этиологии. Диагноз не установлен. У пациента наблюдается общая нарастающая скованность мышц, повышение мышечного тонуса, болезненные спазмы. На ранней стадии были легко поражены аксиальные мышцы.
«Скелетные мышцы головы и туловища» — отметила я про себя. — и продолжила читать.
Наблюдается выраженная прямая поза тела, пациент жалуется на дискомфорт и скованность по всей спине, усиливающиеся при напряжении или стрессе. Нарушен так же сон, так как спазмы приводят к пробуждению. В последнее время наблюдаются тяжёлые приступы, длящиеся от нескольких часов до нескольких дней и проходящие спонтанно. При развитии расстройства напрягаются проксимальные мышцы конечностей, особенно в моменты испуга, удивления, печали, иной стимуляции. Крайне болезненные спазмы, возникающие при этом, затем медленно спадают. Стремясь избежать обострения, следующего за резкими движениями, пациент стал передвигаться по возможности медленней. Отмечается выраженный поясничный лондроз, сопровождаемый сокращением брюшных мышц. У пациента развилась депрессия, резко упало качество жизни из-за неспособности работать, поддерживать прежний уровень общения. Оборота нет. Зверя не чувствует.
Я сочувственно цокнула языком. Жалко мужчину. Что-то с ним странное и непонятное происходит. Скорее всего, это заболевание связано с магическим проклятьем.
Мартин Мур 30 лет. Оборотень — тигр. Я усмехнулась, как ему подходит фамилия к ипостаси. И тут же перестала улыбаться, прочитав диагноз. Жёсткая депрессия, вызванная потерей второй ипостаси. Всё время молчит, ни на что не жалуется, отказывается, есть и пить.
Александр Гарсия тридцать пять лет. Оборотень — волк. Огнестрельное ранение в брюшную полость. Задета почка. Поступил вчера.
Мартин Робинсон тридцать семь лет. Человек — маг. Огнестрельное ранение левой руки. Поражение мягких тканей. Магическое истощение. Поступил три дня назад.
Майкл Рид — двадцать пять лет. Оборотень-рысь. Поступил вчера. Во время задержания преступников попал под магическую атаку. Доставлен без сознания, в себя не приходил.
М-да, дела. Рид — это же, похоже, сын начальника Департамента по связям с общественностью.
Вкратце ознакомившись с историями, выделила для себя троих самых, на мой взгляд проблемных. Но так ли это на самом деле покажет обход и личный осмотр.
Дверь в ординаторскую распахнулась и в помещение впорхнула мисс Екатерина Савельева.
— Здравствуй, Уля. — сказала она мне на русском. — Готова к обходу.
— Страшновато, мне — я честно ответила ей тоже на русском.
— Ну, что ты! Мы же не бросим тебя. Да ты и сама умница большая — улыбнулась мне Екатерина, надевая халат.
Минут через пятнадцать подошёл доктор Бишек, поздоровался с Екатериной, и мы отправились к моим пациентам.
Раны что ножевые, что огнестрельные, опасения не вызвали, у больных все потихоньку заживало. С переломами аналогичная ситуация. Больные хоть и лежат в моём блоке, но наблюдаются ещё и хирургом, что кстати, правильно. Но, видимо, этот бокс специально отдан бойцам из отряда быстрого реагирования. Но моё дело лечить, а не философствовать. Осмотрев в первую очередь их, я оставила проблемных напоследок.
А вот их состояние заставило меня сильно задуматься.
Проводила я осмотр с помощью магического зрения.
Первым был Адам Харрис. Область сердца и солнечного сплетения у него оказалось сплошь затянуто, какой-то серой пеленой. Казалось, будто там поработало целое скопище пауков, настолько это было похоже на кокон из паутины. В затылочной части головы была такая же паутина, только более тёмная по цвету, почти чёрная. Да и аура больного была больше похожа на решето. Жизненные силы утекали уже даже не ручейком, а сплошным потоком. Если немедленно ему не помочь, то боюсь долго, он не протянет.
У Майкла Рида ситуация была похожей. Но паутина была и светлее по цвету и занимала куда меньший объём. Кстати, Рид час назад пришёл в сознание и жаловался на дискомфорт и скованность во всём теле. Мне симптомы показались похожими на заболевание у мистера Харриса. И я испугалась, что если мы не сможем ему помочь, то этот симпатичный парень станет такой же развалиной, как и мистер Харрис.
У Мартина Мура отсутствовало затемнение в голове. Но паутина в груди была самого насыщенного цвета.
Но самое странное во всём этом было то, что я почувствовала их зверя. Да. Ещё ни разу до сегодняшнего дня, я не ощущала вторую сущность у оборотней. А вот сегодня…
Когда я осматривала парней, мне почудилось, что я услышала вой. Жалобный, полный тоски, безнадёжности и отчаяния вой попавшего в западню существа. Сейчас я думала о том, почудилось мне это или же я действительно, что-то слышала? А если мне не померещилось, то есть шанс, что звери ещё не погибли. И если я придумаю, как им помочь, то это будет просто здорово.
А еще я поняла, что времени у нас практически не осталось. День — два и Адам Харрис погибнет. А за ним и другие…
И я сидела и думала, что же делать. Как им помочь?
И вдруг вспомнила, что видела, что-то вроде такой паутины в дневнике Тейлора Сноу — мага высшей категории, жившего более 200 лет назад. Дневник, которого, я случайно обнаружила в библиотеке под стеллажом, когда поднимала упавший учебник буквально на днях. Я схватила сумку. Слава сосцам праматери, дневник со мной.
Я быстро листала страницы, вот оно! Это плетение было создано для того, чтобы пленять и подчинять диких животных. Но потом выяснилось, что оно со временем просто убивало зверя. И от него отказались. И вот сейчас оно всплыло, таким вот неожиданным способом.
