сюда не заходила, и почему-то это ощущается как возвращение домой. После всей этой истории с Энгелем я как-то не могла представить себя беззаботно разносящей куриные крылышки, как если бы мне не было предназначено судьбой стать виновницей Апокалипсиса.
Доминик вплотную следовал за мной, пока я пробиралась между довольными посетителями к служебному помещению в дальней части бара. Габриэль решил остаться дома и продолжить свои исследования, что меня абсолютно устраивало. Мне всё равно нужен был только один Хантингтон.
«Так какой у тебя план, любимая?» — мысленно спросил меня Доминик. Его голос обволакивал мой разум, подобно шёлку.
— Его нет, — ровно ответила я. Несмотря на играющую музыку и болтовню множества посетителей, я знала, что он услышит меня. Воскрешённые могут уловить писк мыши на расстоянии пяти кварталов, а мы с Домиником ещё и связаны друг с другом. Он был настроен на мою звуковую частоту, которую не мог слышать никто другой.
Он обнял меня одной рукой за талию и притянул к своей груди. Я попыталась не придавать значения тому, как легко откликнулось моё тело, словно искало убежище в его объятьях.
— Может, лучше всё-таки его придумать, прежде чем идти туда? — прошептал он мне прямо на ухо, его ладонь легла на мой живот.
— Мне не нужен план, — отрезала я, игнорируя жар внутри меня на том месте, где он касался меня. — Я просто скажу ему правду.
Ну а что ещё я могу сделать?
— Уверена? Напомни, это когда-нибудь срабатывало?
Блин, это чертовски верный вопрос.
— Никогда, — честно ответила я. — Но что ещё нам остаётся? — я медленно развернулась к нему лицом, едва не скользнув губами по его коже. — Если для того, чтобы он помог своему собственному сыну, я должна что-то врать и выдумывать, то мне такая помощь не нужна.
Не обращая внимания на мурашки, пробежавшие по моему телу, я сбросила его руку и пошла дальше.
Он не стал больше возражать.
Взявшись за дверную ручку, я сделала глубокий вдох и вошла в кабинет.
Питер Макартур сидел за своим столом, говорил с кем-то по телефону. Его рот открылся, когда он заметил меня.
— Я тебе перезвоню, — пробормотал он в трубку и завершил звонок.
— Джемма, милая, не ожидал тебя здесь увидеть, — он улыбнулся во все тридцать два зуба. — Какой приятный сюрприз.
— Простите, что так внезапно, мистер Макартур, но нам нужно поговорить.
— Хм, звучит серьёзно, — он посмотрел на Доминика, с молчаливой угрозой стоявшего сзади, и затем снова на меня. — Ох, где же мои манеры? Присаживайся, — предложил он, указывая на стул перед своим столом.
Я села и заправила волосы за уши, выигрывая себе пару секунд времени, прежде чем начать объяснять, что случилось с его единственным сыном. Увы, я могла бы потянуть и сто лет, но всё равно не была бы готова к этому разговору.
— Это касается Трейса, — набравшись духу, начала я.
— Трейса? — он заинтересованно наморщил лоб и затем глянул через моего плечо. — О, лёгок на помине!
Что?
— Что касается меня? — произнёс глубокий баритон за моей спиной.
Я резко выпрямилась, точно аршин проглотила, по рукам пробежали мурашки. Я узнала этот голос… я бы узнала его где угодно. Вцепившись в подлокотники, я медленно повернула голову, боясь того, что могу увидеть.
Но я всё-таки посмотрела на него. И моя челюсть отвалилась.
— Т-Т-Трейс? — я с трудом выговорила его имя.
Он улыбнулся мне, показав сразу обе свои ямочки на щеках. Его голубые глаза загорелись, отражая комнатное освещение. Он выглядел здоровым и совершенно точно живым.
И я не могла ничего с собой поделать, кроме как пялиться на него, словно олень перед фарами.
Он нахмурился.
— Что-то не так, Джемма? Ты как будто привидение увидела.
Привидение? Скорее дьявола. Или так оно и есть? Я не могла определить вот так с первого взгляда. Но мне лучше, чем кому-либо, известно, что внешность может быть обманчива.
И тут мои мозги встали на место.
— Твою ж мать! — я вскочила со стула. От резкого движения ножки заскрежетали по полу, врезаясь в шкаф с документами.
— Джемма, милая, что с тобой? В тебя как будто бес вселился, — Питер смотрел на меня округлившимися глазами, будто я слетела с катушек.
И я молилась Богу, чтобы так оно и было, потому что иначе… иначе в происходящем не было ни крупицы смысла.
— В меня? — у меня вырвался истерический смешок и ещё один. — Спросите лучше, кто в него вселился!
Мой голос сорвался на крик, указательный палец был направлен на Трейса.
Его брови были сведены вместе, выражая одновременно боль и растерянность.
— Что это значит? Почему ты так говоришь?
Это, должно быть, какой-то сон. Мне всё просто снится. Или это какой-то дурацкий розыгрыш, о котом все сговорились. Я бросаю взгляд на Доминика в поисках ответа — если кто-нибудь и понимает, что происходит, так это он.
«Не смотри на меня, любовь моя», — мысленно ответил Доминик, едва заметно качнув головой. — «Попытайся его разговорить».
Легко ему говорить. Не он же должен общаться с то ли мёртвым, то ли абсолютно нормальным, то ли одержимым возлюбленным.
Не обращая внимания на до боли сжавшееся сердце, я вновь развернулась к Трейсу. Мне нужно взять себя в руки, чёрт подери, и получить ответы. Ну, знаете, показать своё превосходство и всё такое.
— Какого ч-чёрта здесь происходит? Что т-ты здесь делаешь? — запинаясь, спросила я, медленно пятясь от него.
Получалось неплохо.
Прижавшись спиной к стене, я скользнула вдоль комнаты к Доминику. А что? Я вполне могу показывать превосходство со стороны двери.
— В смысле, что я здесь делаю? — Трейс переводил взгляд с меня на Доминика, и клянусь, в его глазах мелькнула боль при виде нас двоих вместе. — Я здесь работаю.
— Боже, Джемма, ты точно хорошо себя чувствуешь? — спросил Питер, поднимаясь со своего кресла. — Ты как будто сама не своя.
Господи, да я вообще не понимаю, что
