— Надо же, у тебя отлично получается, — произнесла преподавательница в конце первого дня. В ее голосе звучало немалое удивление — наверное, потому что первые пару часов я двигалась, как деревянная.
Я и сама удивилась, что у меня получается, не меньше ее. Уже привыкнув к неудачам с цитрой, я думала, что просто невосприимчива к изящным искусствам. Однако с танцами все оказалось легче.
Если честно после того, как я разучила движения, мне лишь пришлось представить, что я танцую для него. Для человека, мнение которого было мне важнее всех на свете — лорда Каэла Эттрейо. И необходимая пластика и мягкость сама собой появились в движениях, руки зажили своей жизнью, а ритм словно бы самостоятельно повел меня в танце. Улыбнувшись, я напоследок прогнулась в талии, представляя, что мужчина стоит передо мной, и его взгляд наполнен восхищением.
— Милорд, — вдруг манерно пискнула преподавательница и присела в вежливом книксене. Я, развернувшись, повторила за ней — потому что господин Эттрейо собственной персоной действительно стоял у входа в зал. Его взгляд, пристальный, внимательный, был прикован ко мне. Я несмело улыбнулась, выныривая из книксена.
— У вашей воспитанницы отлично получается, — затараторила рядом со мной преподавательница. — Конечно, у нее недостает опыта, и движения немного сыроватые, но если она будет регулярно тренироваться под моим руководством, то…
Я едва слышала ее, потому что мужчина все еще не отрывал от меня взгляда. Все вокруг словно плыло, и писклявый женский голос доносился будто бы издалека.
Тут лорд Эттрейо шагнул вперед и, остановившись всего в шаге от меня, вдруг произнес:
— Я в тебе не ошибся, Сиэль.
Преподавательница захлебнулась воздухом и замолкла на полуслове, сообразив, что ее никто не слушал. А я вдруг подумала, что мужчина сейчас возьмет меня за руку и ободряюще сожмет пальцы — но нет. Он так же резко развернулся и вышел, а я выдохнула, сообразив, что почти не дышала.
— Продолжим занятие, — недовольно произнесла преподавательница. — Вам еще нужно многому научиться. Самонадеянность — пусть к провалу.
Так мы занимались еще несколько дней. И с каждым днем настроение преподавательница портилось, и критика в мою сторону усиливалась. Если в первый день она считала, что у меня все получится, то во второй уже ругалась на мои «неуклюжие» руки и ноги, а в третий — стенала, что такой необучаемой ученицы у нее еще не было.
Я смутно подозревала, что это как-то связанно с тем, что лорд Эттрейо успешно избегал ее общества все эти дни. Слуги говорили, что женщина все пыталась подстеречь его, а когда у нее это получалось, визгливо хихикала и что-то говорила, принимая выигрышные, по ее мнению, позы. Мужчина игнорировал ее попытки флирта со свойственным ему холодным равнодушием, а через неделю я и вовсе увидела, что ее вещи спешно закидывают в повозку.
— Что случилось? — потрясенно спросила я пробегающую мимо служанку.
— Ой, тут такое дело, — оглядевшись по сторонам, девушка приблизилась и громко прошептала мне на ухо, — госпожа преподавательница вчера выпила бутылку вина и залезла в комнату господина. Через окно, — добавила она, округляя глаза, и я почувствовала, как изумление внутри переплетается с затихшим было в последнее время жгучим и темным чувством. — Господин выставил ее прочь, но она так верещала! А сегодня с утра заявила, что уезжает.
«Скатертью дорожка», — с мрачным удовлетворением подумала я, но тут же осуждающе качнула головой. Мне преподавательница не сделала ничего плохого, поэтому такие мысли в ее сторону были не совсем оправданы. Но с другой стороны… она доставила неудобства господину Эттрейо! Пусть уезжает.
Однако вечером, лежа в кровати, я все же заставила себя взглянуть правде в глаза. Я влюбилась в лорда Каэла, и с каждым днем это чувство только усиливалось. Пока я еще могла держаться, но… что, если однажды я настолько вымотаюсь от неизвестности, что, как и госпожа преподавательница танцев, залезу к дракону в окно?
Я представила как, обнаружив меня в своей постели, мужчина свирепеет и с позором выгоняет меня прочь, и ощутила, что кожа покрылась противным липким потом. Какой позор… Лучше умру, но не дам ему понять, что он мне нравится.
Однако я не могла перестать думать о лорде Эттрейо. И, засыпая, я часто мечтала, что однажды дракон заметит меня, и возможно, возможно… я ему понравлюсь. Может, для этого он и учит меня со всем тщанием — чтобы у него была образованная спутница жизни?
Образованная жена.
Застонав, я стукнула себя подушкой. Нужно выкинуть из головы подобные мысли! Я не ровня настоящему дракону-аристократу.
Но все-таки…
11
Дни в поместье, одинаковые, как бусины в ожерелье, текли размеренно и спокойно. Наверное, если бы не моя внезапно проснувшаяся влюбленность в господина Эттрейо, которая вымотала мне все нервы, я была бы абсолютно счастлива: никто не фыркал на меня, никто не ругался. Наоборот, в последнее время дракон все чаще хвалил мои сочинения и даже доверял отвечать вместо него на некоторые письма.
Собственно, когда однажды утром я зашла в его кабинет и застала мужчину стоящим у стола с конвертом в руках, то уже привычно подошла и протянула руку, ожидая, что сейчас мне отдадут письмо, чтобы я написала ответ.
Однако, встрепенувшись при моем появлении, дракон сложил послание и убрал в карман. Его взгляд обратился на меня, внимательно окинул, словно бы он видел меня в первый раз. Я даже занервничала: неужели у меня что-то с прической? Грязное лицо?
— Пойдем, Сиэль, — внезапно произнес он. — Сегодня занятий не будет.
— А что будет? — не удержавшись, любопытно спросила я, но мужчина лишь еле заметно улыбнулся.
Заинтригованная, я прошла за драконом, но все же остановилась на пороге в его личную спальню, не решаясь переступить порог. Со своего места мне был виден тонкий кисейный полог кровати, ширмы и шкафы. К шкафу-то мужчина и направился, и, достав коробку, подошел ко мне.
— Надевай, — скомандовал он, вручая мне коробку. — Можешь переодеться вот там, я подожду в другой комнате.
Неуверенно сомкнув пальцы на подарке, я двинулась за ширму, и, помедлив, открыла коробку. Так было… платье. Женское. Бледного аквамаринового цвета, оно было похоже на кусочек моря, воплощенный в ткани. Разве… я могу носить такое вещи?
Однако искушение было слишком сильным, да и перечить я за несколько лет уже отучилась, поэтому, быстро сбросив свои вещи, я облачилась в новый наряд. Мягкие складки окутали мою фигуру, и я неверяще подошла к зеркалу. Теперь меня мог принять за мужчину только слепой. Цвет наряда удачно подчеркивал глаза, и я была похожа на принцессу водного царства. К платью полагался веер того же цвета, и я повесила его на запястье за специальную петлю.
— Неплохо, — раздалось за моей спиной. Я перевела взгляд и увидела, что глаза лорда Эттрейо прикованы к моему отражению. Его лицо было серьезно, а голос — слегка хриплым. Неужели простыл? — Хоть ты и притворяешься парнем, но ты — все еще девушка. Пойдем, попробуешь разлить чай в этом наряде. Хотя стой, — тут он приблизился и, протянув руки, заколол мои волосы красивой заколкой, вытащенной из другой коробки. — Теперь все правильно, пойдем.
Я молча прошла за ним обратно в гостиную. Мои юбки шуршали при каждом шаге, и я украдкой улыбалась от этого звука. Надо же, я и не думала, что так соскучилась по красивым нарядам.
Однако, двигаться в этом платье было гораздо сложнее. Рукава мешались и когда я разливала чай, и когда мужчина попросил написать письмо под его диктовку. В конце-концов я приноровилась придерживать рукав другой рукой, когда пишу. Когда же я разливала чай, руки нужно было поднять повыше, чтобы рукава свалились к локтям.
— А когда улыбаешься, лицо нужно прикрыть веером, — подсказал мужчина. — Во дворце нам придется соблюдать строгий этикет.
— Во дворце? Разве мы поедем во дворец, господин Каэл? — спросила я и, как он сказал, улыбнулась, прикрыв лицо веером.
