за сердце.
— Пэкк, перестань так незаметно подкрадываться.
— Извините, госпожа, — виновато потупила взгляд девушка.
Забираю у неё эту самую почту и прохожу к дивану, опускаюсь на него, располагаясь удобнее.
— Приготовь чая, пожалуйста, — велю служанке и начинаю перебирать всевозможные конверты.
Спина мгновенно покрывается липким потом, когда на глаза попадается конверт из плотной чёрной бумаги.
Поднимаю взгляд, осматриваюсь: кроме меня, в зале никого. Пэкк уже хлопочет в столовой. Откладываю всю почту на диван и беру в руки этот странный конверт, рассматриваю. Адресата нигде нет. Тогда как он оказался в почтовом ящике?
Сердце начинает с грохотом стучать, нехорошее предчувствие охватывает леденящей угрозой.
Дрожащими пальцами разрываю бумагу и достаю белый, свернутый вдвое лист. И снова на нем ничего. Судорожно разворачиваю. Сердце перестаёт стучать, а дыхание замирает в лёгких льдом, когда я вижу незнакомый почерк.
“Твой покойный муж нам должен крупную сумму. Советую отдать по-хорошему.”
Звон в ушах от напряжения оглушает. Я подскакиваю с дивана и бросаюсь к окнам, выглядываю. Кругом спокойно, ни души. Судорожно сглатываю и покидаю своё место, иду на кухню.
— Кто принёс почту?!
Пэкк испуганно вздрагивает.
— Почтальон с утра, госпожа, — растерянно отвечает, видя моё всполошенное состояние.
— Он всё до последнего конверта принёс? — требую ответа.
— Не могу знать, я не видела, госпожа…
Холодный озноб пробегает по телу. Пэкк, конечно, не виновата, что просмотрела такую мелочь. Это письмо явно кто-то подкинул. Я возвращаюсь в зал, запираю дверь на замок и задвигаю на окнах шторы.
Крупная сумма денег… если это чья-то злая шутка, то она удалась, но если нет, то дела мои плохи.
Камрон, что говорить, был пристрастен к азартным играм и спорам. Он вполне мог оставить после себя долг. Снова читаю записку. Больше ничего, ни единого требования — сколько, кому, за что? Сначала эти звонки с тяжёлым дыханием и молчанием, теперь письма. Когда же это прекратится! Буду ли я жить спокойно?!
Я мечусь по комнате с полчаса, а потом всё же вызываю машину. Вкладываю записку обратно в конверт, бросаю в ридикюль и покидаю дом, погружаясь в салон автомобиля.
— Байрен-Холл. Улица Ротернас двадцать девять, — говорю адрес.
Рэн Сармант
Я старался не думать о ней, но сероглазая блондинка не выходила из головы. Более того, я ждал её в тот же день, как оставил свой адрес, но она так и не приехала, ни в тот день, ни в последующий.
Я действительно её ждал, и это мне не нравилось. Поэтому, взяв Вайта, отправился в денник, навестить Ветра, на которого посмел покуситься это щёголь Глинвер. Хотя я знал, что он всего лишь решил меня немного позлить и знал мои болевые точки.
Ветер мне достался от покойного отца. И я ни за что никому его не отдам, хотя никогда не был пристрастен к животным, только так получилось, что я несу ответственность сразу за двух питомцев: Вайта и Ветра.
Всё же я вывел его стойла и сделал пару кругов по угодьям Байрен-Холла. Деревья и луга становились с каждым днём всё желтее. Мне нравилась осень, холодная и неотступная и вместе с тем ласковая и уютная, как объятия матери, которых мне не посчастливилось ощутить, но почему-то знал, что они именно такие.
Да, так вышло, что в семье Сармантов, роду, сохранившем запасы магии, я — приёмный сын. Жена моего приёмного отца бросила его и уехала в соседнюю столицу, оставив его одного, тогда он и принял решение усыновить ребёнка с магией. О своих настоящих родителях мне ничего не известно. Мне повезло, я попал не просто к влиятельному лорду Ветенбера, но и к хорошему человеку. Поэтому у меня никогда не возникало вопросов о моих настоящих родителях и где я родился. Меня устраивало всё, в том числе и статус.
Обогнув холм, поросший небольшим лесом, мы выехали к широкой реке, на пологом берегу которой среди высоких елей притаился охотничий домик. Часть владений Сарматов. Сейчас он пустовал.
Вайт, который следовал за нами, ринулся вперёд и принялся гавкать, распугивая птиц. Я придерживаю поводья, настораживаюсь. В следующий миг среди зарослей показывается и сам зверь. Волк. Он смотрит в мою сторону, Ветер подо мной волнуется и начинает пятиться.
— Тише, приятель, — успокаиваю его.
Серый хищник, сверкнув желтыми глазами, скрывается в чаще, даже не отреагировав на лай ротвейлера.
Ветер успокаивается, как и пёс. Хмыкаю и поднимаю взгляд, осматривая верхушки деревьев. В этих местах когда-то кипела жизнь, трудилось много работников, паслись лошади, а сейчас всё зарастает и превращается в дикие чащобы.
Развернув коня, направляю его обратно к деннику. Нужно возвращаться и сделать пару важных звонков.
Брамс, что ожидал моего приезда, подходит сразу, как только я появляюсь в усадьбе.
— Господин, к вам пожаловала та леди, Лонрэйт.
Я смотрю в сторону парадного входа, и внутри взрывается странное чувство ликования. Будто я действительно только этого и ждал.
— Давно она здесь?
— Давно, уже около двух часов… Я предупредил, что вы, возможно, вернётесь к ночи, но она настояла на ожидании…
Хмм, странное поведение, то настолько оттягивает визит, то ждёт так долго. Велю Брамсу приготовить чай и отправляюсь в душ, чтобы смыть все запахи. На это уходит десять минут, одевшись в чистое, направляюсь в гостиный зал.
Вишен сидит на диване, скольжу взглядом по её фигуре: на ней всё такое же тёмное платье, только кроя немного другого, рукава до локтей, перехваченные завязками, открывают тонкие кисти, ворот лифа закрывает полупрозрачная ткань, скрывая полушария, но заставляя ещё больше разглядывать высокую грудь. Блестящие пепельные локоны уложены в женственную причёску. Вишен Лонрэйт притягивает внимание, как сверкающая звезда на вечернем небе, завораживает.
Заметив моё появление, она плавно поднимается, ещё больше приковывая к себе взгляд. Да, она не робкая девица, которая краснеет при любом мужском внимании, и это добавляет ей ещё больше шарма.
— Добрый день, господин следователь, — срывается с её вишнёвых пухлых губ приветствие.
— Добрый, леди. Брамс вас предупреждал, что я вернусь довольно поздно. Или вы вознамерились дожидаться меня всю ночь? — не удерживаюсь от колкости.
Взгляд Лонрэйт тускнеет, на лице искренняя растерянность. Я уже был накален, ожидая её. Проклятье, я ждал её все эти дни и уже думал, что она не воспользуется моим предложением. И теперь мне хотелось, чтобы она ощутила, каково это — ожидать.
— Извините за мою настойчивость, — приподнимает подбородок и смотрит прямо, — но другого выбора у меня, кажется, нет.
Несколько секунд мы смотрим друг на
