напросто ставили не на свое место, что могло значительно усложнять работу хранителю. Оживленные работяжки упорно таскали книги, получая заслуженную благодарность. Я знала, что в этой книге могу найти заклинание, которое рассеет их жизни, превратив в прежние бездушные сувениры, но разве я могла так поступить? Решила повременить, они конечно были проблемой, но столь милой, что расставаться с ней не хотелось. Да уж, милой, вот только если эту милоту обнаружат – мне не вздобровать. Как удобно было отмахиваться от неудобных мыслей снова и снова оправдывая это увлекательным чтением.
– Кириана, твои занятия начнутся через час – тебе стоит привести себя в порядок. – заявил хранитель, возвращая меня в мир студента.
– Ох, демон! Что уже? – Я была поражена тому, как же быстро летело время.
– Ты слишком много стала ругаться, следует ввести наказание за это – поучительно запричитал господин Риус, продолжая бережно расставлять на полке книги, принесенные трудяжками.
Я нервно заметалась по комнате: так и ручка и карандаш на месте, тетради тоже, ох, еще и переодеться следует. А куда деть бесенка и паучка? Вариант с кофтой отпадал – не просидят и пяти минут.
– Я пригляжу за ними, а ты ступай – не стоит опаздывать на занятия! Ах, да, книгу я тоже уберу – не стоит показывать ее остальным.
Голос хранителя был спокойным и умиротворяющим. Я благодарна кивнула и, окрыленная, полетела в общежитие. Сторож хоть и был вчера в ярости, но выселение – дело серьезное, самостоятельно такое он сделать не мог!
Мог… И весьма эффектно выселил меня. Я стояла возле крыльца и озадаченно пялилась на бесформенную кучу коробок и как попало скиданных вещей. Коробки были мяты, кое- где рваны, а некоторые, видимо пересчитавшие ступеньки, опрокинуты так, что их содержимое радовало глаз прохожим. И надо сказать, было чем радовать: красивое, нежное кружевное белье вперемешку с набросками принца Аверуса выглядело завораживающе. Стыд – то какой! Я краснела, ошарашено разводила руками и то и дело косилась на победоносно скалящегося сторожа.
– Господин Друвен, нельзя ли было как-то тактичней? – поспешила мне на помощь куратор. Она схватила с земли отсыревшую тетрадь и возмущенно пискнула. – Отсырели! Возмутительно, вы мешаете учебному процессу, это самовольное выселение, и я этого так не оставлю!
– Здесь я слежу за порядком, Лания, и потому мне решать, как устранять проблемы.
– Это возмутительно! – раздраженная куратор взобралась по ступенькам и вступила в яростный спор с блюстителем порядка.
Мне даже стало неловко наблюдать за этой неравной перепалкой. Куратор, чье имя я узнала только сегодня, с высоты своего роста, яростно налегала на сторожа, доказывая неправомерность его деяний. Он же стоял на своем.
– Старшие дома здесь не заведуют, я сказал: она выселена и точка! – буркнул сторож, показывая свою непреклонность
– Это мы еще посмотрим!
Куратор не сдалась, взъерошенная и раздраженная она пошагала вглубь общежития, размахивая отсыревшей тетрадью с красочной надписью: «Знания – Сила». А я лишь грустно наблюдала, как часть моих старательных конспектов так спешно упархала на недосягаемую теперь территорию. Учащиеся, проходя мимо: кто – шептался, кто – хихикал, некоторые сочувственно пожимали плечами, а другие – старались растащить последние ценности моего мира. Они даже не стеснялись моего присутствия, жадно хватали наброски, части конспектов или приятные мелочи, и спешно растворялись в толпе. Я мотнула головой и тут же схватила чудом оставшуюся форму, сунув ее в сумку. Не здесь же переодеваться! Кинула последний злобный взгляд в сторону нахального сторожа и побрела к корпусам. Знания не ждут!
Переодеваться в туалете было крайне неудобно, зато спасало от любопытных глаз. Мои вещи. Вернулась горькая и назойливая мысль, что же с ними будет? Я не могу бросить все и бежать – спасать уцелевшее добро. Как же все это неправильно! От бессилия плюхнулась на закрытый унитаз и, обхватив себя руками, нервно раскачивалась из стороны в сторону. «Это всего лишь вещи, Кира, вещи, которыми ты не особо – то и пользовалась. Они столько времени пылились у тебя в коробках – пора с ними что-то делать». Успокаивать себя я не умела, а приходить в чувства надо было срочно, поэтому я решила задвинуть свои переживания как можно глубже и, набрав полную грудь воздуха – шагнула навстречу новым неудачам.
Победоносно войдя в группу в мятой, кое-где мокрой форме – я привлекла внимание всех. Пока шла к своему месту, оглядела поредевших учащихся. Троих, а может и четверых не хватало. Не пришли? А может и вовсе не придут. От одной этой мысли внутри все перевернулось и обдало холодом. Я помнила их лица, но не имена, смазанные неяркие черты, и короткие кадры из наших встреч. Это все… Все, что осталось в моей памяти, и совсем скоро даже эти тусклые воспоминания угаснут, стирая их лица.
Хлоп, резкий звук принудительно вернул в реальность. Я вздрогнула и непонимающе уставилась на взбешенную девушку, которая злобно скручивала свою тетрадь.
– Как ты, неспособное ни на что создание умудрилось выбраться оттуда? Почему ты смогла это сделать, а Хари – нет? Мммм… – каждое ее слово было пропитано болью и одновременно ненавистью. – КАК?
Она хлопнула ладошкой по столу и стремительно подалась вперед. Я прищурилась, не обращая внимание на угрожающий выпад, стараясь вспомнить ее имя. Как же.. Дина… Дана… Даля… Хм, на языке крутилось множество похожих имен, но ни одно не откликалось. Забавно, что все вокруг считали своим долгом выставить меня виноватой в чем бы то ни было, но сейчас меня это уже не удивляло.
– Прости, я не знала Хари, но мне очень жаль, что она не пришла. Если тебе станет легче – вини в этом меня, злись, ненавидь, кричи – совершенно спокойно говорила я – Но, главное, убеди себя, забудь, что случилось – придумай новую версию.
– Заткнись, замолчи, что ты несешь? Ее больше нет – она брызгала слюной, стучала по столу кулаком, бешено мотала головой – нет ее… Нет. А ты… Ты все еще здесь – почему? Почему ее забрали, а тебя нет?
Я лишь пожала плечами. Она отшатнулась, пристально смотрела на меня немигающими глазами, а затем зарыдала. Бросив тетрадь на пол, она выбежала из группы, пытаясь сдержать нахлынувшее отчаяние.
Тишина угнетала. Тяжелые взгляды дотошно изучали меня, я не видела их, но чувствовала. Следует поменьше привлекать к себе внимание, тем более сейчас, когда необходимо стать крайне незаметной.
Профессор Гродун опоздал на занятие и пришел в скверном расположении духа. Все знали, что плохое настроение профессора приводит к внеочередной практике. Практике
